Фридрих Кирхейзен - Наполеон Первый. Его жизнь и его время

Но из всех этих приговоров, вынесенных после 22 прериаля, лишь один снабжен подписью Робеспьера.

В конце ноября 1792 года Тюрго бомбардировал город, высадил войско, разграбил и поджег город.

Это было сделано тем легче, что Генуя была совершенно ослаблена; она не могла даже воспрепятствовать англичанам взятию французского фрегата (“Ла-Модест”), стоявшего в гавани.

Массена получил его на следующий день.

В случае отправления в Париж Мармон и Тален решили разделаться со стражей и перейти затем с Бонапартом границу. Уже в то время Наполеон оказывал на своих подчиненных такое исключительное влияние, что те отказывались от отечества, семьи и надежд на повышение, лишь бы следовать за своим генералом.

Ему было поручено произвести необходимые подготовительные работы для морской экспедиции, состоявшей из двенадцати тысяч человек.

Ответ на ходатайство Наполеона гласит: “Генерал Бонапарт отправляется в Константинополь для приложения на деле своих способностей и познаний, приобретенных им в артиллерии”.

То были: Юно и Лора в качестве его адъютантов, батальонные командиры Сонжи и Ролан де Виларсо, артиллерийские капитаны Мармон и Аггестан, инженерный капитан де Вильнев, артиллерийские лейтенанты Буржуа и Ла-Шасс и фельдфебели Муассонэ и Шейнед.

Ла-Ревельер ошибается немного в цифрах: Конституция назначила для охраны Директории всего по 120 человек пехоты и кавалерии.

Истории нравов и новому обществу при Директории посвящена особая глава в этом томе. Экономическая история 1795–1799 гг.· будет разобрана в связи с экономической историей Консулата и Империи в дальнейшем изложении.

Благодаря воqне с Испанией можно было сократить пиренейскую армию, и 25000 свежего войска были посланы Гошу.

Конституция 1793 года, выработанная тоже Конвентом, никогда не вступала в силу. Она была гораздо демократичнее конституции 1795 года.

Французская революция обращалась прежде всего против государства, но не против богатых. Ее интересовало не столько экономическое, сколько политическое равенство. Во время Директории, например, банкиры, поставщики армии и спекулянты накапливали часто огромные состояния. Так, Уврар в своих мемуарах признается, что в течение трех месяцев нажил полмиллиона наличными деньгами, что тем более удивительно, так как в то время платили большею частью ассигнациями. Поставщики армии обманывали, где только могли, и обогащались на счет казны и несчастных солдат. Заявление Журдо от 10 фрюктидора ярко освещает господствующие условия во время Директории. “В течение двух лет, – говорил он, – я командовал ста пятьюдесятью тысячами человек, но никогда не получал больше десяти порций в день. Мне приходилось добывать недостающее в стране, где мы находились. Тем не менее казна платила все время за сто пятьдесят тысяч порций кровопийцам-поставщикам! Они пожирают народные средства к существованию, и невероятное богатство и возмутительная роскошь еще более укрепляют их в их наглости”.

В то время Барра.

Согласно статье 68-й Конституции, войска без разрешения Совета пятисот не могли приближаться на расстояние меньше шести мериаметров – шестидесяти километров от места заседания совета. За нарушение этой статьи полагалось тяжелое наказание.

Праздник 23 термидора представил Гошу удобный случай тоже послать в Париж адрес.

Среди них находились сорок два члена Совета пятисот, одиннадцать членов Совета старейшин, два директора (Карно и Бартелеми), министр полиции (Кошон), полицейские чиновники, три роялиста (Броттье, Ла-Виллернуа и Дюверн-де-Пресль), два генерала (Миранда и Морган), бывший член Конвента (Мейль) и редактор “Политических анналов” (Сюар).

Взамен этого он 23 сентября был назначен старшим генералом рейнской и мозельской армий, а после смерти Гоша (18 сентября 1797 г.) получил командование над армией на Маасе.

Мать Жозефины осталась тоq же простоq женщиной, какой была. Когда впоследствии ее дочь взошла на трон Франции, она отказалась приехать в Париж и занять место матери императрицы. Она отказалась даже принять замок, который хотела построить ей Жозефина на Мартинике. Она предпочла остаться в своем простом домике, где родилась сама и где родила всех своих детей.