Валерий Сойфер - Власть и наука

О возможности превращения озимых форм в яровые Лысенко скорее всего мог услышать из уст сотрудников ВИР'а, каждое лето наезжавших в Ганджу. Именно в эти годы работы Гасснера, Гарнера и Алларда и многих других, подхваченные ведущим физиологом ВИР'а Н. А. Максимовым, были в центре внимания ученых института. Если бы Лысенко, услышав эти разговоры, занялся данным вопросом, если бы принялся заново изобретать велосипед и преуспел бы в этом занятии, то в заслугу ему надо было поставить то, что он нащупал свой метод исследований, приведший к новой идее о сумме критических температур и к установлению самостоятельно закономерности перехода озимых в яровые только при накоплении определенной суммы дней с низкими температурами. Важно, что он взялся за количественное изучение обоих вопросов. Без этого было бы невозможно прийти к тем девяти пунктам выводов, которые были приведены в конце его ганджийской книги 1928 года, пунктам вполне конкретным. Если бы он сделал это все сам, не заимствуя чужих идей, это охарактеризовало бы его с лучшей стороны и свидетельствовало, что, несомненно, на этом этапе своей жизни Лысенко был вполне оригинальным исследователем.

Однако в начале 30-х годов, в советской научной литературе можно было встретить статьи, в которых приоритет Лысенко и в изучении зависимости развития растений от суммы критических температур, как бы запускающих следующую стадию развития, и в установлении пяти стадий развития были отвергнуты. В 1936 году профессор И. Васильев даже отверг в целом приоритет Лысенко в исследовании яровизации (73) и в связи с этим писал:

"Все факты, установленные Лысенко, были известны и раньше (см. Слезкин, "Зерновые злаки", 1-е изд., 1904; Gassner, Ztschr. f. Bot. 1918, 16 и литературу у Гасснера)… Ошибочным оказалось математическое выражение зависимости быстроты протекания отдельных фаз от фактора температуры" (74).

Васильев и некоторые другие авторы высказали мнение, что Лысенко переоценил свои результаты, отнесся к ним, как говорят специалисты, некритически. Но позже за Лысенко все-таки утвердилась репутация первооткрывателя важного процесса. Так ли это было на самом деле?

Я не раз возвращался к этому вопросу, пытаясь в нем разобраться. Априорно казалось ясным, что человек без достаточного образования, пусть даже умелец или народный самородок, как его аттестовали в советской прессе, не мог на пустом месте, то есть без навыков солидного экспериментирования, сразу прийти к важнейшим выводам в новой отрасли науки — физиологии растений.

Однако о своих предшественниках Лысенко написал в книге 1928 года скудно и невразумительно.

Мне удалось, наконец, найти ответ на загадку, кто мог надоумить его заняться этими вопросами, листая подшивки газет тех лет. Интерес к газетам был не случаен, ведь вся информация о "новом учении" была опубликована не в научных статьях, а рассказана журналистами на страницах газет.

Как оказалось, уже на самом раннем этапе своей работы Лысенко узнал, какими должны быть основные выводы, а также как следует проводить опыты и как их интерпретировать, услыхав о работах Гавриила Семеновича Зайцева — известного не только в России, но и на Западе физиолога растений и селекционера 8, организовавшего широкие научные исследования физиологии растений в условиях Средней Азии, где он изучал поведение растений после воздействия на них низких температур и других факторов среды. Работая главным образом с хлопчатником, Зайцев вывел важные закономерности, приложимые и к другим растениям. Еще в 1926 году он издал книгу (76), в которой не только поставил задачу о суммах температур, но и дал решение этой задачи. В книжке 1928 года Лысенко трижды цитирует работы этого ученого (77), как бы сверяя свои заключения с его выводами. Однако Лысенко делает эти сопоставления в очень туманной форме. Из его фраз трудно понять, где кончаются границы исследования Зайцева и где начинается исследовательское поле, "распаханное" самим Лысенко.

О том, что Лысенко узнал о методах работы и выводах Зайцева, говорила заметка, опубликованная в "Сельскохозяйственной газете" авторитетнейшим агрономом и земледелом России Николаем Максимовичем Тулайковым, который 13 января 1929 года писал:

"В начале 1927 г. [то есть в самом начале работы Т. Т. Лысенко по яровизации — В. С.] на опытной станции в Гандже мне пришлось много говорить с Лысенко…который разрабатывал в приложении к различным растениям того района установленные проф. Г. С. Зайцевым закономерности о суммах температур, необходимых для прохождения различных фаз развития хлопка" (78).