Дмитрий Старостин - Между Средиземноморьем и варварским пограничьем [Генезис и трансформация представлений о власти в королевстве франков]

Агиографические сочинения создали картину истории Галлии в VII в., отличающуюся от представленной нарративными источниками VI в. (сочинениями Григория Турского) и VII в. (историческими трудами Фредегара и автора «Истории франков»). Памятники житийной литературы являются интересными источниками, которые свидетельствуют о процессе возникновения и распространения монастырей в королевстве франков, а также о том, как обители стали неотъемлемой частью экономического и политического уклада; именно он виделся современникам единственно законным. С точки зрения авторов житий членов королевской семьи и династии («Житие Балтхильды» и «Деяния короля Дагоберта»), монашеские общины имели непосредственное отношение к созданию новой структуры организации власти, потому что представляли собой экономические политические центры, объединявшие местных землевладельцев, церковь в лице как черного, так и белого духовенства, и представителей светской власти. Они подчеркивали роль королей в основании монастырей и стремились создать картину сознательной и продуманной политики опоры на них. Знатные особы, служившие королю и церкви (такие, как рассмотренные в этой главе Эдуэн Руанский и Элигий Нойонский), помогали согласовывать интересы местных сообществ, правителей и “ecclesiae” {266} . Появление монастырей значительно меняло ландшафт социальных взаимоотношений и создавало особые общности, связанные как на уровне религиозного чувства, так и на уровне землевладения и соответствующих обязательств {267} . Однако в их житиях авторы стремились подчеркнуть независимость епископов от королей при основании монастырей. Развитие и распространение монастырей в королевстве франков способствовало созданию новых социальных связей, имевших непосредственной отношение к изменениям в практике власти. Авторов житий интересовала, прежде всего, деятельность людей церкви, епископов и аббатов, а короли появлялись в агиографических текстах только как властители. На их фоне клирики являли пример добродетельного поведения, святости и непреклонности в деле следования христианским идеалам. Хотя эти авторы и видели королей единственными законными правителями Галлии, но в их сочинениях можно найти представление о том, что многое в развитии событий зависело от позиции епископов и аббатов.

При прочтении житий необходимо отметить, что до середины VII в. идея о том, что монастыри должны являться надежной опорой династии Меровингов, еще не стала общепринятой. В эту эпоху отдельные обители основывались королями и членами их семей. В качестве примеров приведем монастырь Эгон (“Agaune”) в Бургундии, основанный королем Сигизмундом, монастырь в Пуатье, у истоков которого стоит королева Радегунда и ее муж, король Хлотарь I, а также епископ города и герцог. Но в целом число таких примеров было ничтожно мало, и можно с уверенностью утверждать — в VI в. королевская власть рассчитывала только на поддержку «белого духовенства», т.е. на то, что было во власти епископов. Поэтому резонно рассматривать как закономерный факт то, что в качестве примеров богоугодного образа жизни Венанций Фортунат, поэт начала VII в., описывал в своих стихах только епископов, и в его воззрениях на власть не изображены монахи {268} . Жития этого времени делают попытку показать, что при попытке использовать ресурсы монашеских общин династия должна была учитывать интересы церкви и местных землевладельцев, тесно связанных с монастырями и церквями. Жития Эдуэна Руанского и Элигия Нойонского являются хорошими примерами того, как создавались связи между правителями, их окружением, церковной иерархией и местной знатью, позволявшие им находить согласие в отношении использования ресурсов, сосредотачивавшихся в земельных владениях аристократии и церкви. Связи между властителями, знатью и клиром еще не стали такими надежными и закрепленными документально, как в последующий, каролингский период. В частности, в представлениях образованного клира VII в. монашеским обителям было далеко как до «имперских монастырей», получивших развитие в Империи с X в., так и до монастырей каролинского периода, явившихся надежной опорой династии со времени правления Карла Великого (742–814). В эпоху Меровингов взаимосвязь между различными властными группами не была выстроена по единому шаблону во всех регионах государства: местные и личные особенности всегда доминировали, создавая уникальный и неповторимый потестарный ландшафт.