Вольдемар Балязин - Начало Петровской эпохи

Приговор был исполнен, а царь Петр вскоре поправился.

Перст судьбы

После подавления стрелецкого бунта 1698 года одна из женщин, у которой в бунте принимали участие три ее сына и все трое были схвачены, умоляла Петра оставить им жизнь. Петр отказал ей, так как вина их была доказана, а преступления, ими совершенные, карались смертью.

И все же несчастная мать вымолила у царя жизнь одного из них – самого младшего. Царь разрешил ей попрощаться с двумя приговоренными к смерти и забрать из тюрьмы младшего.

Мать долго прощалась с сыновьями и наконец вышла с помилованным сыном на волю. И когда они уже прошли ворота тюрьмы, ее сын вдруг упал и, ударившись головой о большой камень, умер мгновенно.

Петру донесли о случившемся, и он был настолько сильно поражен этим, что впоследствии очень редко миловал преступников, если их вина была достаточна и очевидна.

Случай на пиру у Лефорта

С. А. Чистякова приводит в своей книге такой эпизод:

«Печальные события в царском семействе и кровавая расправа с стрельцами держали Петра в постоянном раздражении, которое иногда переходило в порывы бешенства. Так, 14 сентября на пиру у Лефорта Петр начал нападать на Шеина и бранить его за то, что он в полковники и офицеры производит за деньги; Шеин защищался; Петр выскочил из-за стола и выбежал из комнаты, чтобы справиться, сколько офицеров и полковников он произвел за деньги. Не узнав ничего, Петр возвратился в страшной ярости, эфесом шпаги ударил по столу так, что все стаканы и тарелки задребезжали, и воскликнул:

– Вот точно так я разобью и полк твой, а с тебя сдеру кожу!

Князь Ромодановский и Зотов попытались защитить Шеина; но ярость Петра от этого только усилилась; он бросился на них, Зотова ударил эфесом по голове, так что он зашатался, а Ромодановского рубанул по руке, сильно ранил и чуть не отрубил всех пальцев. Шеин наверное был бы убит на месте, если бы Лефорт не удержал разгневанного Петра. Все вскочили со своих мест, бледные от ужаса; но молодой царский любимец Александр Меншиков, или, как его звали, Алексашка, не потерялся, ласково и успокоительно заговорил с Петром, умел успокоить его, и минуту спустя как ни в чем не бывало Петр пригласил всех остальных садиться и пропировал с ними до утра».