Вольдемар Балязин: Золотой век Екатерины Великой

Сергей Васильевич Салтыков

В оставленных Екатериной II автобиографических записках утверждается, что она долгие годы была добродетельной супругой и матерью наследника престола, отцом которого был Петр Федорович – законный наследник российского престола.

Если верить тому, что написала Екатерина Алексеевна, то возникает образ безупречной супруги и несчастной женщины. По ее словам, великий князь с самого начала был холоден к ней и по ночам в их спальне занимался с нею ружейными приемами и экзерцицией. Любовницей его стала графиня Елизавета Романовна Воронцова, с которой Петр Федорович и разделял альковные утехи.

Елизавете Петровне обо всем этом рассказал старик Алексей Петрович Бестужев-Рюмин, канцлер, противник дяди Елизаветы Воронцовой Михаила Илларионовича и твердый приверженец Екатерины. Императрица, озабоченная тем, что у ее племянника не будет наследника, сплела интригу, в результате которой амантом ее молодой невестки стал граф Сергей Васильевич Салтыков. По одной из версий, он-то и был отцом будущего императора Павла I.

Когда Екатерина родила Павла, Бестужев-Рюмин доложил императрице, «что начертанное по премудрому соображению Вашего Величества восприняло благое и желанное начало, – присутствие исполнителя высочайшей воли Вашего Величества теперь не только здесь не нужно, но даже к достижению всесовершенного исполнения и сокровению на вечные времена тайны было бы вредно. По уважению сих соображений благоволите, всемилостивейшая государыня, повелеть камергеру Салтыкову быть послом Вашего Величества в Стокгольме, при короле Швеции».

Однако С. В. Салтыков не был назначен послом России в Швеции, а был послан в Стокгольм только для того, чтобы известить о рождении наследника русского престола.

После отъезда Салтыкова пошли кривотолки, поскольку графа удалили на необычайно долгий для его миссии срок – более чем на полгода. Из Стокгольма его отправили в Гамбург, главой русской дипломатической миссии, куда он прибыл 2 июля 1755 года. Примечательно, что по дороге к месту назначения Салтыкова чествовали в Варшаве, тепло и радушно встречали на родине Екатерины – в Цербсте. По этой причине слухи об его отцовстве окрепли и распространились по всей Европе. 22 июля 1762 года, через две недели после прихода Екатерины к власти, она назначила Салтыкова русским послом в Париже, и это было воспринято как подтверждение его близости к ней.

После Парижа Салтыков был направлен в Дрезден. Заслужив от Екатерины нелестную характеристику «пятого колеса у кареты», он никогда более не появлялся при дворе и скончался в почти полной безвестности.

Как фаворит Екатерины Сергей Салтыков оказался фигурой весьма нетипичной, обычно она надолго сохраняла дружеские чувства к своим бывшим любовникам, здесь же все произошло по пословице «с глаз долой – из сердца вон».

А теперь несколько слов еще об одной легенде о рождении цесаревича Павла. Ее воскресил в 1970 году историк и писатель Н. Я. Эйдельман, опубликовавший в журнале «Новый мир» исторический очерк «Обратное провидение». Изучив свидетельства об обстоятельствах появления на свет Павла Петровича, Эйдельман не исключает, что Екатерина родила мертвого ребенка, но это сохранили в тайне, заменив его другим новорожденным, чухонским, то есть финским, – мальчиком, родившимся в деревне Котлы возле Ораниенбаума. Родителей этого мальчика, семью местного пастора и всех жителей деревни (около двадцати человек) под строгим караулом отправили на Камчатку, а деревню Котлы снесли, и место, на котором она стояла, запахали.

Станислав Август Понятовский

Однако Екатерина, молодая, чувственная и увлекающаяся женщина, не могла подолгу оставаться одинокой.

На смену графу Салтыкову пришел Станислав Август Понятовский – прекрасно воспитанный и хорошо образованный двадцатишестилетний дипломат, занимавший пост заместителя английского посла в Петербурге сэра Вильямса.

Молодой поляк очаровал великую княгиню своим безукоризненным французским, почитанием Вольтера и мадам де Скюдери, которых любила сама Екатерина.

Вскоре Понятовский стараниями Бестужева стал польским послом при Петербургском дворе.