Вольдемар Балязин - Отец и сын - Николай I – Александр II

Совершенно типичную ситуацию отметил барон М. А. Корф, говоря о 1839 годе, хотя она характерна и для других годов николаевского царствования. «В начале 1839 года, – писал Корф, – все председатели (департаментов) в Государственном совете были в родстве между собою. Князь Васильчиков, председатель общего собрания (т. е. самого Госсовета), граф Левашов, председатель департамента законов и исправляющий ту же должность в департаменте дел Царства Польского, были женаты на родных сестрах (Пашковых). В департаменте военном состоял председателем граф Толстой, их дядя, и, наконец, в департаменте гражданском занимал эту должность Кушников, также близкий их родственник. Это дало повод одному шутнику сказать, что „Совет империи“ преобразился в „семейный совет“. Отсюда круговая порука при совершении должностных проступков и даже преступлений, взаимное амнистирование, полное благоприятствование в прохождении службы и быстрое, непрерывное назначение на самые выгодные и престижные должности».

Александр Иванович Чернышев

Александр Иванович Чернышев (1786-1857) был сыном сенатора и генерал-поручика И. Л. Чернышева, а по матери доводился племянником А. Д. Ланскому (любимцу Екатерины II). При такой родословной начинать службу, конечно, намного легче, чем какому-нибудь чембарскому однодворцу.

Военным министром он стал 42-х лет, сменив на этом посту 65-летнего больного генерала от инфантерии графа А. И. Татищева. Как почти все министры Николая, Чернышев начал службу с наполеоновских войн, обратив на себя внимание Александра I тем, что при отступлении после Аустерлица быстро отыскал Кутузова, которого царь потерял из-за панического бегства с поля боя. Он прославился и тем, что, будучи военным атташе в Париже, выкрал стратегический план готовящейся войны против России. Чернышев выказал исключительное мужество в войне 1812-1814 годов и был одним из самых строгих судей в процессе над декабри-стами.

По восшествии на престол Николай возвел Чернышева в графское достоинство, назначив его вскоре военным министром, а затем и членом Государственного совета. Умный, смелый, внешне весьма привлекательный, умевший располагать к себе людей, он был вместе с тем тщеславен, высокомерен и хвастлив, любил рассказывать о своих подвигах. Хотя, по чести сказать, ему было что вспомнить и чем поразить воображение слушателей.

Александр Христофорович Бенкендорф

Задолго до того, как Николай стал императором, А. Х. Бенкендорф (1781-1844) прославился как один из лучших офицеров русской армии. Служить он начал в 14 лет унтер-офицером в Семеновском полку еще при Павле I, а в 20 лет за храбрость в Кавказской войне уже имел два боевых ордена. Еще один орден и чин полковника он получил в 1807 году за сражение при Прейсиш-Эйлау, а в 1812 году за победу под Велижем 27 июля, когда армия отступала, стал генерал-майором. За эту войну он получил еще 6 орденов (русских и иностранных), золотую шпагу, усыпанную бриллиантами, золотую саблю от короля Великобритании и прослыл одним из самых удачливых и храбрых командиров русской армии. В 1819 году он стал начальником штаба гвардейского корпуса и генерал-адъютантом. Именно он первым представил Александру доклад о тайных революционных обществах в армии, но царь оставил его доклад без последствий. Однако Николай, узнав об этом, 25 июля 1826 года назначил Бенкендорфа шефом корпуса жандармов, командующим императорской Главной квартирой и начальником Третьего отделения. Бенкендорф был беспредельно предан Николаю и в первые годы царствования являлся ближайшим его сотрудником, всегда сопровождая императора в поездках по России и за границей.

Из-за того, что Бенкендорф был шефом корпуса жандармов, ведал политическим сыском и контролировал цензуру, за ним укрепилась стойкая репутация ретрограда, мракобеса и доносчика. А потому многие его боялись и ненавидели, как перед тем боялись и ненавидели Аракчеева. Преследования им писателей, журналистов и общественных деятелей вошли в русскую историю хрестоматийными сюжетами. Понимая, что у жандармов почти повсюду есть свои глаза и уши, о Бенкендорфе говорили только с теми, кому абсолютно верили, да и то шепотом. И лишь весьма немногие позволяли себе почти открытую фронду к другу царя. Одним из таких людей был А. С. Меншиков. Зная стойкое расположение к себе императора, он никого не боялся и даже повесил у себя в кабинете Распятие, а по обе стороны поместил портреты Аракчеева и Бенкендорфа.

Когда заходившие к Меншикову друзья спрашивали: «Что все это значит?» – он, смеясь, отвечал: «Христос, распятый между двумя разбойниками».