Джон Фуллер - Вторая мировая война 1939-1945 гг. Стратегический и тактический обзор.

Вот почему совершенно прав Лиддел Гарт, когда он сравнивает то, что английским летчикам было угодно называть «высшей стратегией», с методами действии монголов в ХIII в. Говоря о монголах, Михаил Правдин проводит точные параллели этой ложной стратегии в своей книге «Монгольская империя». Так в главе, называющейся «Война на уничтожение», мы читаем о завоевании Хорасана:

«Небольшое, но хорошо организованное меньшинство победило, однако в стране царили смерть и опустошение. Огромные города лежали в развалинах и совершенно обезлюдели. Никогда до этого, ни во время борьбы в Монголии, ни во время действий в Китае, не производила армия Чингисхана таких разрушений. Повсюду от Аральского моря до Иранской пустыни, господствовал террор. Те». кто выжил, говорили о «проклятых» только шепотом»[ [531]

Поэтому в «высшей стратегии» нет ничего нового. Подобно военным действиям монголов, она была основана на применении более подвижного вида оружия — самолета, вместо всадника с луком, и привела в конце концов к заключению «татарского» мира.

Наконец, о блокаде. Возможно, Гаррис прав, когда пишет, что в результате английской блокады 1914–1918 гг. погибли 800 тыс. человек. Однако он упускает из виду, что блокада не опустошала германские города — основу цивилизации и культуры в неприятельской стране. В наше время не гибель немцев во время войны превратила Германию в гигантские трущобы, а испепеление ее городов и разрушение ее промышленности. Гаррис признает, что «точки прицеливания» при бомбежке по площадям «были обычно как раз в центре города», именно там, где обычно находятся библиотеки, музеи, крупные церкви, художественные галереи и исторические памятники, которые при разрушении теряются навсегда. Блокада 1914–1918 гг. не затронула этих материальных ценностей, она не разрушила ни одного жилища.

Хотя уничтожение городов бомбардировками, возможно, было самым сокрушительным ударом по цивилизации, однако другие события еще яснее показывают упадок нравственности, характерный для этой войны. Миллионы людей были порабощены, миллионы — высланы, изгнаны из своих жилищ и стран и стали бродягами. Тысячи были стерилизованы и замучены, неизвестное число было отравлено, как паразиты, газом. Разведчики пытались убивать неприятельских генералов и офицеров их штабов; в странах, оккупированных немцами, всячески организовывались восстания, которые, может быть, более, чем что—либо другое, придали войне варварский характер. В свое время герцог Веллингтон сказал:

«Я всегда боялся революционизировать какую бы то ни было страну с политической целью. Я всегда говорил: если они поднимутся сами — хорошо, но не подстрекайте их, ибо это возлагает на вас ужасную ответственность». [532]

Но г—н Черчилль думал иначе, так как он не только всячески поощрял любое движение сопротивления против немцев, но и сбрасывал с самолетов тысячи тонн оружия, для того чтобы поддержать партизанские действия. Ясно, к чему это могло привести. Немцев убивал и, в ответ следовали репрессии. Жестокость порождала жестокость, и суровость немецких репрессий объяснялась не тем, что немцы исключительно жестокий народ, а тем, что партизанские войны всегда жестоки. Достаточно почитать историю войны в Испании, чтобы это понять.

Наконец, чтобы довершить этот моральный развал, появилась атомная бомба, которая почти с магической внезапностью, в несколько секунд, сделала возможным все то, о чем проповедовали Дуэ и Митчелл в течение многих лет. Без атомной бомбы их теория была мечтой. С ней их теория стала самой мрачной действительностью, с которой когда—либо сталкивался человек. Таким образом, появилось оружие такой разрушительной силы, что при известных условиях стало возможным уничтожать по 100 тыс. человек в секунду.

Описывая действия Тулуя, младшего сына Чингисхана, Михаил Правдин говорит:

«У него никогда не было необходимости оставлять позади гарнизоны для оккупации, ибo там, где он прошел, не оставалось ничего, кроме необитаемых развалин. В городах с населением от 70 тыс. до 1 млн. жителей не оставалось ничего живого: ни кошки, ни собаки»[ [533]

Какая, в сущности, разница между этой страшной картиной и картиной разрушений городов Хиросима и Нагасаки?

Касаясь этого вопроса, профессор Вудворд пишет:

«Разрушение городов, центров объединения в цивилизованной жизни, случалось и раньше и приводило к анархии и мраку. В большинстве случаев упадок шел медленно, и как раз потому, что он был медленным, возможности восстановления никогда полностью не исчезали. Теперь же опасность в том, что мы можем быть ввергнуты в анархию сразу и не сможем организовать восстановление.