Джон Фуллер - Вторая мировая война 1939-1945 гг. Стратегический и тактический обзор.

«Континентальные государства, имеющие уязвимые для вторжения сухопутные границы, естественно, в большей мере видят отрицательные стороны опустошительной войны, чем страны, опоясанные морем, которым относительно редко приходилось испытывать действие такой войны. Вот почему на континенте всегда было стремление к взаимному ограничению в военных действиях. Как показывает история, на протяжении столетий наша практика войны была иной. Под влиянием нашей относительной неуязвимости мы были склонны разрушать экономику с большей безжалостностью и безрассудством, чем другие. Военные люди, воспитанные в континентальных традициях, подходят к методам войны с точки зрения законности… Наша же умеренность в войне в большей мере объясняется гуманностью отдельных лиц ил и джентльменством…»[ [527]

С исчезновением джентльмена — человека чести и принципов — как костяка правящего класса в Англии, политическая власть быстро перешла в руки демагогов, которые, играя на чувствах и невежестве масс, создали постоянный военный психоз. Для этих людей политическая необходимость оправдывала любые средства, а во время войны то же самое делала военная необходимость. Например, в оправдание истребления гражданского населения маршал авиации Артур Гаррис пишет:

«Всякий раз, когда мне указывают на факты случайной гибели женщин и детей в результате бомбардировок нашей авиации, я всегда привожу в пример осаду, хотя можно привести бесчисленное множество и других примеров из прошлых войн. В отличие от многих, я никогда не забываю, что в прошлом, недалеком прошлом, во всех обычных войнах осада городов была обычным явлением, и если осажденные отказывались капитулировать, после того как им с должной формальностью ставилось такое требование, то все население города истреблялось. Даже в нынешние, более цивилизованные, времена осада, сопровождающаяся артиллерийским обстрелом всего города, все еще является обычной практикой. Ни при каких обстоятельствах женщинам и детям не разрешается выход из города, так как необходимость обеспечивать их питанием неизбежно ускоряет конец осады. Какой город и в какой войне не испытал всей силы огня неприятельской артиллерии, если он продолжал сопротивление?»[ [528]

Хотя недостаточно знающим людям вышесказанное может показаться правдоподобным, однако это искажение истории. Действительно, во время Тридцатилетней войны, когда Магдебург отказался сдаться Тилли, тридцатитысячное население города было перебито. Но даже в той зверской войне этот акт варварства привел в ужас весь христианский мир. Также справедливо и то, что после штурма Бадахоса в 1812 г. войска, вышедшие из повиновения, совершали ужасные эксцессы. Но это достойное сожаления событие произошло не по приказу и не с разрешения Веллингтона. Нэпьер характеризует его как» дикое и ужасное злодеяние». [529]

В XVIII и XIX вв. многие города подвергались осадам и штурмам, однако случаи преднамеренных зверств являлись не правилом, а исключением. Нередко уделялось много внимания тому, чтобы свести к минимуму ущерб, причиняемый гражданскому населению, как было при осаде Антверпена в 1832 г. Маршал Жерар вел осаду цитадели, которую оборонял генерал Шассе. Чтобы уберечь жителей от ужасов войны, Шассе согласился стрелять из своих орудий только в одну сторону при условии, что Жерар согласится не наступать на других направлениях. План был принят, и в результате за пределами установленной полосы действий ни один мирный житель не пострадал и не потерял имущества. Ровно через 100 лет переполненный людьми Шанхай подвергся авиационной бомбардировке, причем были перебиты тысячи беспомощных китайских граждан. Хотя в первом случае гуманность была так же преувеличена, как и варварство во втором, все же, учитывая частоту войн, можно с достаточным основанием спросить, не является ли первый метод более разумным, чем второй, и не он ли скорее помешает мести стать господствующим чувством в мире.

На море также всегда была возможность обстрела прибрежных городов, и при случае это делалось. Так, например, в 1854 г. в Никарагуа американская эскадра разрушила неукрепленный и необоронявшийся город Сан—Хуан—дель—Норте, а объединенная англо—французская эскадра в этом же году подвергла обстрелу Одессу. Однако эти инциденты вызвали такое всеобщее осуждение, что «с 1854 г. не было ни одного случая преднамеренного, полного разрушения города неприятельским флотом…». [530]Даже уже в 1900 г., во время последней джентльменской войны, лорд Робертс, загнавший генерала Кронье с его отрядом в Паардебург, видя в лагере женщин и детей, дал возможность эвакуировать их, прежде чем начать артиллерийский обстрел. Хотя сегодня такое предложение осмеяли бы как сентиментальную глупость, однако не умнее ли были наши предки? Они считали, что до тех пор, пока войны не уничтожены, самое лучшее — это ограничить их истребительность, и видели, что простейший путь к этому — вести войну по—джентльменски.