Сергей Кремлёв: Берия. Лучший менеджер XX века.

А поскольку все, принявшие то или иное участие в уничтожении Берии, оказывались преступниками по отношению к существующему государственному строю, то есть оказывались государственными преступниками, то для того, чтобы скрыть это, Берию надо было представить в глазах современников и особенно потомков «рыцарем бесов», «ключом всех оков», «варваром, злодеем» и «палачом».

После физического уничтожения Берии надо было не медля ни дня, в реальном масштабе времени, начать процесс его полной демонизации. И лишь убедив как Россию образца 1953 года, так и будущие поколения, что Лаврентий Берия — «палач», «монстр», «исчадие ада», «вурдалак», «извращенец», «сексуальный маньяк», «садист», «растлитель», «Сатанаил», номенклатуре можно было рассчитывать на некие исторические лавры.

Да что там — «лавры»! Главное — теперь можно было быть спокойным, зная, что никто уже всерьез не потревожит свежими идеями и постоянными инициативами высшее партократическое болото, покрывающееся жирной ряской благополучия.

Причем Берию надо было не просто устранить как будоражащий фактор, как действующего высшего государственного лидера — для этого достаточно было бы проделать с ним то, что вскоре Хрущев проделал с «антипартийной группой» и «примкнувшим к ней» Шепиловым. Нет, Берию надо было вымарать из жизни полностью — чтобы впредь в корне пресечь у кого бы то ни было поползновения вести искреннюю, инициативную и деятельную, внутреннюю и внешнюю политику.

В политике Сталина были порой излишние жесткость и жестокость, в ней были порой серьезные ошибки (как, например, призыв сжигать леса в начале войны и т. п.), но в ней никогда не было лицемерия и фальши! А с приходом к власти Хрущева и хрущевцев эта фальшь на высших уровнях партийно-государственной власти все более усиливалась, став к временам Горбачева тотальной!

Однако все, что могла позволить себе постсталинская номенклатура по отношению к Сталину — это принизить его роль и величие, измарав его имя и дела в грязи XX съезда. Но даже «демократам» оказалась не под силу задача тотальной демонизации Сталина. Одна посмертная оценка Сталина Черчиллем портила им всю игру. Сэра Уинстона в «красно-коричневые» ведь не запишешь.

А вот с Берией этот «фокус» удался. И одно время казалось — навсегда.

И все же ветер истории — это ветер истории… Он способен смести с выдающихся фигур любые нагромождения грязи и мусора.

И сметает.

СТАЛИН сделал почти все, что ему положено было сделать. Он принял постцарскую Россию с сохой, а оставил ее с атомной бомбой. Точнее и короче Черчилля здесь не скажешь, умел все же сэр Уинстон слово найти.

Одного Сталин не сделал или не успел сделать — не оставил необъятной и богатой на таланты стране достойного своего преемника. Возможно, Сталин надеялся увидеть его в двуединой, так сказать, фигуре Кузнецова и Вознесенского, но оба они оказались из мелкотравчатой, увы, породы. Наедине друг с другом и с ближайшим своим окружением они мечтали не о том, как получше строить коммунизм в России, а о том, как они будут править Россией после Сталина.

Узнав об этом, Сталин испытал, как я понимаю, что-то вроде чувства Тараса Бульбы, узнавшего об измене Андрия. Сталин и поступил, как Тарас! Он их породил… Он их — как Тарас Андрия — и убил.

А компетентный-то преемник был рядом — Берия. Сталин этого не понял, а Берия без Сталина был обречен. И в итоге страна вверила свою судьбу ловкому, недалекому, беспринципному и невежественному интригану. И только ли ему — ведь «Никиту», как и любого другого, стоящего у высшей власти, «играло» окружение. Такое же некомпетентное, как и он, а в некоторой своей части — антисоветское и прозападное.

Задачей Берии как преемника Сталина должна была стать и стала бы задача постепенной, подкрепленной развитием масс, демократизации общества, задача развития всех творческих сил народа, задача предоставления в стране побеждающего социализма всей полноты прав не номенклатуре, а народу. Не функционерам, а профессионалам. Берия и уже его преемники должны были и могли упрочить и развить социализм, а не предать его, как Хрущев и его преемники.

Берия мог бы руководить все более усиливающимся и расцветающим Советским Союзом лет, скажем, до шестидесяти пяти — семидесяти, то есть мог бы встретить во главе страны пятидесятилетие Советской власти. И это была бы совершенно иная, отличная от реально состоявшейся, страна!