Сергей Кремлёв - Берия. Лучший менеджер XX века.

Все это напоминает недоумение Главного Буржуина в гайдаровской сказке о Мальчише-Кибальчише: «Отчего, Мальчиш, бились с Красной Армией Сорок Царей да Сорок Королей, бились, бились, да только сами разбились?»

«Военную тайну» державы «сдали» буржуинам на рубеже 80-х и 90-х годов наследники и преемники тех, кто в июле 1953 года «сдал» Лаврентия Берию, чтобы вскоре «сдать» и дело Сталина. Но это так, к слову! Сейчас я, помня о вопросе Киссинджера, хочу сказать вот о чем… Показательно то, что во всех трех узловых моментах в истории Советского Союза, вызвавших изумление государственного секретаря США, роль Берии была выдающейся! Его личный вклад оказался первостепенным и в дело обеспечения Победы, и в решение урановой проблемы, и в становление советской ракетной отрасли!

Я не хочу сказать, что именно Берии Советская Россия обязана своими тремя самыми выдающимися достижениями — их обеспечили новые люди новой эпохи. Однако то, что Берия находился на острие державной работы во всех трех случаях, — факт!

ЧТО думал он в те дни, когда сидел в бункере?

Что думал в первую ночь?

Во вторую?

В третью?

Его письма из бункера позволяют в какой-то мере ответить на этот вопрос так: «Он думал о многом, но в конечном счете он думал о делах державы, и думал о них потому, что давно не отделял себя от них».

КНИГА прокурора Сухомлинова начинается так:

«Сколько раз мы слышим, да и сами произносим: «Упаси бог»… предупреждая собеседника о том, чтобы он не заподозрил нас в каком-то неблаговидном деле. Так вот, я тоже хочу сказать: «Не приведи господь», чтобы кто-то подумал, что я взялся за перо, дабы оправдать, обелить, реабилитировать, попросту говоря, отмыть от людской крови Лаврентия Берия. .. »

Я свою книгу заканчиваю. И сейчас, зная о Берии неизмеримо больше, чем знал о нем полгода назад, могу сказать, что взялся за перо прежде всего для того, чтобы понять — каким человеком был Берия. То, что он обладал талантом прекрасного, крупнейшего организатора, я, тридцать лет проработав в оружейном деле, знал давно. Но обладал ли он и талантом человека?

Так вот, сейчас, зная намного больше, чем знал, я заявляю, что написал эту книгу, дабы оправдать, обелить, реабилитировать и, попросту говоря, отмыть Лаврентия Павловича от залившей его грязи.

В мае 2000 года Главный военный прокурор генерал-полковник юстиции Демин обратился в Военную коллегию Верховного суда РФ с просьбой «признать Берия Лаврентия Павловича, Меркулова Всеволода Николаевича, Деканозова Владимира Георгиевича, Кобулова Богдана Захарьевича, Гоглидзе Сергея Арсеньевича, Мешика Павла Яковлевича и Влодзимирского Льва Емельяновича не подлежащими реабилитации».

И ровно через два года, 29 мая 2002 года, Военная коллегия вынесла определение, скрепленное подписями председательствующего А.Уколова и судей Ю.Пархомчука и А.Петроченкова. Приговор специального судебного присутствия от 23 декабря 1953 года в отношении Деканозова, Мешика и Влодзимирского изменялся, и их действия переквалифицировались так, что расстрелянные в 1953 году люди были в 2002 году осуждены к 25 годам лишения свободы.

Относительно же остальных Военная коллегия удовлетворила просьбу Демина и признала Берию Лаврентия Павловича, Меркулова Всеволода Николаевича, Кобулова Богдана Захарьевича, Гоглидзе Сергея Арсеньевича реабилитации не подлежащими.

Ну что ж… Такие фигуры, как Лаврентий Берия, осуждает и реабилитирует суд не людей, а суд истории… А он ЛП Берию рано или поздно реабилитирует! И я надеюсь, что моя книга послужит как делу будущей полной реабилитации Берии и его эпохи, так и делу обретения моими современниками и согражданами верного взгляда на великое прошлое своей Родины.

Лишь обретя верный взгляд на это прошлое, мы сможем обеспечить себе историческое будущее. Я понимаю, что написал сейчас нечто для многих банальное, но тут уж что поделать: дважды два равняется не пяти, а четырем, при всей банальности этой истины.

Я намеренно в своем исследовании не избегал публицистичности, и вот почему… Как публицист, не имеющий глубоких знаний об оцениваемой им эпохе, не способен ни на что, кроме малоубедительной выспренней болтовни, так и историк, пытающийся «академичностью» задрапировать свою гражданскую несостоятельность, боящийся элемента публицистичности в своей работе, не способен дать подлинной научной картины эпохи. Ведь каждую эпоху создают живые люди, в ней действующие или… Или, увы, бездействующие.