Евгений Гусляров - Сталин в жизни

Громов Е. С. 159

...Узнав о разногласиях между писателями К. А. Фединым и М. А. Шолоховым, Сталин пригласил оппонентов в Кремль, усадил за стол и стал громко удивляться:

— Ходят слухи, что вы постоянно между собой спорите. В интересах советской литературы прошу вас помириться и подать друг другу руки в знак примирения...

Писатели молчат.

— Я прошу вас! — настаивает Сталин.

Писатели упорствуют.

— Сталин вас просит! — с металлическими нотками в голосе говорит Генсек.

Литераторы встают и нехотя протягивают друг другу руки.

— А теперь поцелуйтесь! — говорит Сталин. И когда оппоненты начинают целоваться, громко смеется:

— А я думал, вы принципиальные!

Красиков С. С. 518

...Сталин позвонил в Союз писателей, но его не смогли соединить ни с Фадеевым, ни с Сурковым — ни с кем из руководства. Отвечали только их секретари. Сталин спросил у членов Политбюро:

— Почему погибла Римская империя? — И сам ответил: — Потому что ею стали управлять секретари!

Чуев Ф. С. 531

Как-то ночью раздался телефонный звонок в квартире Пастернака.

Чуев Ф. С. 532

Вызывали «товарища Пастернака». Какой-то молодой мужской голос, не поздоровавшись, произнес:

— С вами будет говорить товарищ Сталин.

— Что за чепуха! Не может быть! Не говорите вздору!

Молодой человек: — Повторяю: с вами будет говорить товарищ Сталин.

— Не дурите! Не разыгрывайте меня!

Молодой человек: — Даю телефонный номер. Набирайте! — Пастернак, побледнев, стал набирать номер.

Сталин: — Говорит Сталин. Вы хлопочете за вашего друга Мандельштама?

— Дружбы между нами, собственно, никогда не было. Скорее наоборот. Я тяготился общением с ним. Но поговорить с вами — об этом я всегда мечтал,

Сталин: — Мы, старые большевики, никогда не отрекались от своих друзей. А вести с вами посторонние разговоры мне незачем.

На этом разговор оборвался…

Вильмонт Н. О Борисе Пастернаке. Воспоминания и мысли. М., 1989. С. 218

— С вами говорит некий Сталин. Борис Леонидович, что вы думаете о поэте Мандельштаме?

Пастернак, знал, что Мандельштам арестован, и сказал:

Иосиф Виссарионович, давайте поговорим о чем-нибудь другом.

Чуев Ф. С. 532

Сталин сообщил, что отдано pacпоряжение, что с Мандельштамом будет все в порядке Он спросил Пастернака, почему тот не хлопотал «Если бы мой друг поэт попал в беду, я бы лез на стену, чтобы его спасти». Пастернак ответил, что если бы он не хлопотал, то Сталин бы не узнал об этом деле. «Почему вы не обратились ко мне или в писательские организации?» — «Писательские организации не занимаются этим с 1927 года» – «Но ведь он ваш друг?» Пастернак замялся и С[талин] после недолгой паузы продолжил вопрос – «Но ведь он же мастер, мастер?» Пастернак ответил: «Это не имеет значения»... Б. Л. думал, что С[талин] его проверяет, знает ли он про стихи, и этим он объяснил свои шаткие ответы.

«...Почему мы все говорим о Мандельштаме и Мандельштаме, я так давно хотел с вами поговорить» — «О чем?» — «О жизни и смерти». Сталин повесил трубку…

Ахматова А. Сочинения: В 2 т. М. 1990. Т. 2. С. 167–168

— Товарищ Пастернак, — ответил Сталин, — в свое время мы лучше защищали своих друзей! — И повесил трубку.

Говорят, после гибели Мандельштама совесть мучила Пастернака всю жизнь...

Чуев Ф. С. 532

Известный грузинский большевик Серго Кавторадзе долгое время был не у дел. О нем как бы забыли. Занимал с женой комнату в коммунальной квартире, где сосед постоянно ругал его за невыключенный свет в туалете или невынесенное ведро с мусором. И вот после войны — телефонный звонок:

— Серго, это ты? Ты живой? Кто говорит? Лаврентий говорит!

— Здравствуйте, Лаврентий Павлович!

— Ой, как не стыдно! Просто Лаврентий... Забыл старых друзей, не звонишь, не заходишь! А мы сидим, вспоминаем старых друзей, товарищ Сталин спрашивает: «А где наш Серго Кавторадзе?» Я позвонил к себе на службу, мне сказали — ты в Москве. Приезжай к нам, я за тобой машину пришлю.

И вскоре Кавторадзе оказался за одним столом со Сталиным и Берией. Посидели, и Сталин говорит:

— А теперь, Серго, поедем к тебе, посмотрим, как ты живешь.

— Товарищ Сталин, уже поздно, и я, если б знал, сказал бы жене, она бы что-то приготовила...

— А мы возьмем бутылочку вина и тихо, скромно поедем, — сказал Сталин.

И поехали. В одной машине — охрана, во второй — Берия, в третьей — Сталин и Кавторадзе, в четвертой — бутылка с охраной...