Елена Доброва - Громкие убийства

Командир того же спецотряда майор Владимир Морозов вмонтировал изготовленное сослуживцем устройство в дипломат по технологии обычных мин-ловушек.

В камеру хранения Казанского вокзала кейс доставил бывший десантник Константин Барковский, которому Поповских когда-то оказал помощь в трудоустройстве. Жетон от камеры хранения Холодов получил от Александра Капунцова. Еще один арестованный, Константин Мирзаянц, обеспечивал заговорщиков транспортом.

Следователи утверждают, что уже спустя три месяца после убийства журналиста они знали имена предполагаемых убийц. Со всеми подсудимыми, кроме Капунцова, Дмитрий неоднократно встречался лично в их части. Они же вели за ним тайную слежку и одновременно готовили план его убийства. Согласно версии обвинения, Холодова поначалу решили лишь попугать, идея же физической расправы над журналистом у командования ВДВ возникла чуть позже.

Еще в 1995 году ефрейтор спецназа ВДВ Александр Маркелов дал показания о причастности своих сослуживцев к взрыву в «Московском комсомольце». По его словам, через некоторое время после убийства Холодова полковник обратился к подчиненным со словами: «Молодцы, хорошо сработали!» Сотрудник московского РУБОПа Боренков на суде свидетельствовал о том, что подсудимый Мирзаянц задолго до того признавался ему и их общему знакомому в своей причастности к убийству Холодова. Кстати, майор Мирзаянц явился в прокуратуру добровольно и в ходе следственного эксперимента даже собрал взрывное устройство, ставшее причиной гибели молодого журналиста.

Суд установил, что во время следствия Поповских, Барковский и Капунцов дали признательные показания. Поповских поведал о том, что Грачев, Подколзин и Зуев велели ему разобраться с Холодовым. Хотя напрямую требование физического устранения журналиста высказано не было, подтекст якобы был именно такой. Однако Поповских приказал Морозову просто избить Дмитрия, но при этом не стал скрывать от него тот факт, что начальство заинтересовано в его смерти. Когда Поповских узнал, что журналист погиб, он был очень удивлен и решил выяснить у Морозова, что же произошло. Морозов же на распросы ответил: «Это сделал я».

Барковский признался, что Поповских поручил ему следить за Холодовым. Помогали ему в этом Морозов и Капунцов. Барковский также утверждал, что видел, как Морозов собирает мину в дипломате. В день взрыва Поповских попросил его забрать у Морозова дипломат с «компроматом для „МК“» и положить его в камеру хранения на Казанском вокзале.

Капунцов рассказал, что вместе с Барковским следил за Дмитрием. Затем Поповских объяснил Капунцову, что для «имитации покушения» на Холодова необходимо передать ему «некий контейнер», при открытии которого произойдет взрыв дымовой шашки.

Уже в первые дни судебного процесса стало ясно, что дело может рассыпаться. Несмотря на то что во время следствия все задержанные признались в убийстве, в суде они от своих прежних показаний наотрез отказались. Впрочем, следователи прогнозировали такой оборот событий. Еще до начала первого заседания суда у «Матроски» стояли люди с плакатами «Полковник Поповских – боевой офицер, а не убийца», «Поповских – на свободу, олигархов – на нары». В оправдание своих противоречивых показаний Поповских объяснил суду, что признался в убийстве по причине своего болезненного состояния. Таким образом он якобы добился, чтобы его отпустили из тюрьмы в госпиталь, где Поповских сделали операцию на щитовидной железе.

Главный организатор убийства утверждал, что у него не было мотивов для ликвидации Дмитрия Холодова, статьи которого он считал не более чем легкомысленными. Несостоятельность «карьерного мотива» Поповских объяснил одним предложением: «У меня для карьеры все было». Опроверг он и показания ефрейтора Маркелова, заявив, что, возможно, он и похвалил подчиненных именно такой фразой, но «хорошо сработали» – это вовсе не значит «хорошо убили».

Другие подсудимые на выдвинутые им обвинения отвечали в том же духе. Все твердили, что, поскольку являются профессиональными диверсантами, любой из них мог собрать взрывное устройство, вмонтированное в кейс. Но, как остроумно заметил подсудимый Сорока: «Я мог и ракету в космос запустить, но я же ее не запускал». Таким образом, все подсудимые опровергли предъявленные им обвинения и заявили о своей непричастности к гибели журналиста. По их словам, дело против них было просто-напросто сфабриковано.