Юрий Миролюбов - Материалы к истории крайне - западных славян

Длугош говорит, что конь Лешека был в яблоках. Коварная проделка раскрылась. Лешека разъяренная толпа растерзала на куски, а скромный юноша, пришедший к столбу пешком, был провозглашен королем. Упоминание о подкованном коне, как думают критики, имеет отношение к геральдике, ибо в польских гербах часто встречается подкова. Избранный королем получил тоже имя Лешека.

Это наводит некоторых историков на мысль, что в этом месте хроник, передающих легенды, видна какая-то несообразность. [65]Л. Нидерле считает даже Леха никогда не существовавшим и думает, что его выдумали монахи XII и XIII веков в Чешских и Польских монастырях. Эта традиция якобы идет от Краковского Епископа Богухвала.

Мы с этим не согласны и вот почему. В эпосе, даже в сказках, а не только в преданиях и легендах, всегда за всякими персонами есть действительные лица и события! Об этом уже даже неловко как-то спорить становится. Древние писатели, во-первых, имели особый стиль для описания событий, во-вторых, идеограмма-событие подвергалась соответствующим изменениям изустной передачи, а, в-третьих, ей придавался соответствующий времени внешний вид.

Л. Нидерле отрицает существование Леха, а легенды все время стремятся это имя фиксировать, называя других замечательных людей Лешеками. Это что-нибудь да значит! Или народные легенды, пусть даже причесанные хронистами, совершенно не имеют никакого отношения к истории народа? Народное творчество только переделывает сюжеты, действительно бывшие, и если вдается в фантастику, то говорит, что это — сказка. Но когда народ передает легенду или предание, за ними всегда есть события. Наши предания не говорят о Лехе и Русе, но зато они говорят о Кие, Щеке (Чехе) и Хориве, или Хорвате.

Попытки, например, умалить Кия были уже во времена Нестора, и он на них возражает, говоря, что «Кий никогда не был простым перевозчиком на Днепре и что ему оказывали почести в Царьграде». В Киеве эти попытки шли, вероятно, со стороны князей-Варягов или их дружины. В других землях эти попытки исходят от династий, занявших место первой и стремящихся умалить прежних правителей в глазах народа. Иногда такие попытки исходят от чужеземцев, живущих в стране и презирающих народ, который их приютил.

Иногда это делается с политической целью, как например, во Франции, когда лгали на королей перед революцией. То же было и в России. То, что имеет место сегодня, делалось и вчера. Это — закон, и его надо принимать во внимание, если хотят знать правду о событиях.

В мире всегда есть люди, слабые в сущности, но умаляющие известных людей либо из зависти, либо еще из каких-то побуждений, между которыми есть люди с «комплексом неполноценности». Не принимают критики во внимание и степень образованности хронистов древности. Не всегда последние были даже грамотны. Ученые люди всегда знают больше неученых, но нам кажется, всегда остается в мире еще что-то неизученное, и ученые люди этого неизученного могут просто не знать. Но дело заключается не только в уменьи перенестись в древнюю эпоху из нынешнего времени. Без этого невозможно полное понимание истории, и еще меньше шансов для утверждения и отрицания чего-либо в прошлом. Вот почему мы думаем, что хроникеры не выдумали ни Леха, ни даже Руса!

Возможно, что такие персонажи действительно были и что от них пошло имя целых народов. Тем более, что известна целая эпоха, когда Славяно-Русы не были еще организованы в единый народ, и когда какой-либо вождь собирал вокруг себя единомышленников, он давал свое имя этой конфедерации. Последние собирались и распадались, и мы напрасно будем искать, «куда девалось племя имя рек», потому что составляли такое временное племя все те же Славяно-Русы.

Значит, надо иметь в виду и временные племена, как и временных правителей. Если же такому вождю удавалось продержаться известное время, т. е. чтобы выросло новое поколение, тогда такое временное племя превращалось в постоянное. Но так еще остается старое племя, говорящее на том же языке, что и новое, одни начнут умалять других, говоря, что их вождь даже был не вождем, а простым пастухом. Эти умаления дойдут до нас, и мы на их основании скажем, что, дескать, не было никакого вождя, а все это — «выдумки хронистов».

Если это не так, то мы хотим знать, как, и пусть нам докажут, в чем мы ошиблись. Во всяком случае, в Киевской летописи Нестор или кто другой возражает таким умалителям Кия, и это доказывает, что тенденция умаления идет издавна и что она, вероятно, столь же древняя, как сама история.