Олег Стрижак - Секреты балтийского подплава

Время действия, без сомнения,— сентябрь. Но кто же эти "паникеры"? Кому принадлежит "мерзкая и липучая мыслишка" уничтожить Балтийский флот?

Н. Г. Кузнецов (см.: "Курсом к победе", сс. 119-121) говорит чрезвычайно интересную вещь: приблизительно в сентябре 42-го года "в адрес Сталина пришла телеграмма. Автор ее, очевидно не знавший всех подробностей, обвинял командующего флотом В. Ф. Трибуца в паникерстве и преждевременном минировании кораблей. Копия этой телеграммы была и у меня..."

Очень хочется посмотреть на эту телеграмму: каков её настоящий текст? И чья там подпись?

Возможно-ль "вычислить" автора телеграммы?

Предположим: это не командир Балтфлота, и не Ленинградский чиновник, иначе бы Трибуц или Жданов ему голову откусили. Он, вероятней, "визитёр" из Москвы, в сентябре 42-го приехал в Ленинград в первый раз, и с изумлением (нажаловались?) узнал о фокусах Трибуца годичной давности. Он — важная персона, коли имеет право обращаться сразу к Сталину. Если он рангом выше Кузнецова — зачем он шлет копию Кузнецову? Кто из "подходящих фигур" приезжал примерно в сентябре 42-го на Балтфлот?

И взгляд мой обращается в сторону Рогова. члена ЦК ВКП(б).

Перед войной Рогов стал начальником Главного политуправления ВМФ. Армейский комиссар 2 ранга, затем генерал-полковник, имел ряд высших орденов, в том числе первую степень Ушакова и Нахимова, в 46-м за что-то понижен, сделан членом Военного совета ПрибВО, и в 49-м, пятидесяти лет от роду, неизвестно от чего умер. Писатели, которые служили в войну на флоте и знали Рогова, вспоминают о нем с симпатией. Занятно пишет о Рогове Александр Крон ("Капитан дальнего плавания", М., "Сов. пис.", 1984. с. 162) :

"В сорок втором прибыл к нам на Балтику начальник Главного политуправления ВМФ армейский комиссар 2-го ранга Иван Васильевич Рогов. С этим могущественным человеком я за время своей службы встречался дважды и сохранил о нем добрую память. Во флотских кругах его называли Иваном Грозным — и не без оснований. Он был действительно крут, но в нем привлекала оригинальность мысли, шаблонов он не терпел.

Летняя кампания в то время была в разгаре, у подводников были успехи. Разобравшись в обстановке, Рогов выступил на совещании работников Пубалта с поразившей всех речью. "Снимите с людей, ежечасно глядящих в глаза смерти, лишнюю опеку,— говорил он.— Дайте вернувшемуся из похода командиру встряхнуться, пусть он погуляет в свое удовольствие, он это заслужил. Не шпыняйте его, а лучше создайте ему для этого условия..." Речь армейского комиссара была воспринята с интересом, но и с недоверием. И даже воспринятая как директива больших последствий не имела". Разгар боевых действий подводников в летней кампании 42-го: конец августа — начало октября. Примечательны и слова Крона (который тогда служил в многотиражке на бригаде подплава), что Рогов "разобрался в обстановке".

Если телеграмму Сталину с обвинением Трибуца в паникерстве послал действительно Рогов, можно догадаться, почему Кузнецов не называет его имени.

Нарком Кузнецов, судя по всему, не любил своего заместителя, армейского комиссара Рогова. Он почти не упоминает Рогова в своих мемуарах, а ведь работали они вместе семь лет, из них шесть приходятся на Вторую мировую войну... Кузнецов пишет, что автор телеграммы "очевидно, не знал всех подробностей".

О каких подробностях речь?

Кузнецов рассказывает: Сталин в сентябре 41-го велел ему составить телеграмму на имя Трибуца с приказанием подготовить корабли Балтийского флота к взрыву. Разговор происходил на другой день после назначения Жукова в Ленинград вместо Ворошилова... "Я такой телеграммы подписать не могу",— отвечает Сталину нарком Кузнецов, и поясняет: "Чтобы дать такое ответственное задание, требуется особый авторитет и одних указаний Наркома ВМФ недостаточно".

"После короткого размышления Сталин приказал мне отправиться к начальнику Генерального штаба и заготовить телеграмму за двумя подписями: маршала Б. М. Шапошникова и моей. Против этого я уже возражать не мог". Шапошников ("как и предполагал" Кузнецов) категорически отказывается подписывать такую телеграмму.

"Решили заготовить телеграмму и вдвоем отправиться к Сталину, чтобы убедить его поставить свою подпись.

Сталин согласился. Однако документ оставил у себя".

Кузнецов ничего не пишет о том, подписал ли Сталин этот документ, была ли отправлена эта телеграмма на Балтийский флот... странное умолчание.

Кузнецов лишь говорит: "Можно понять И. В. Сталина, почему ему не хотелось подписывать директиву".