Гульельмо Ферреро - Величие и падение Рима. Том 2. Юлий Цезарь

Раздраженный испанской войной, намереваясь быстро окончить ее и устрашить своих противников мощным ударом, Цезарь в конце года почти открыто сконцентрировал в своих руках все высшие государственные должности. Он принял полномочия диктатора, сделав своим начальником конницы уже не Антония, впавшего в немилость, а верного Лепида, назначенного правителем ближней Испании и Нарбонской Галлии, которому, ко всеобщему изумлению, было позволено управлять своими провинциями при помощи легатов. [798]Он хотел, кроме того, быть избранным на 45 год единственным консулом (consul sine collega) [799]и отложил выборы прочих должностных лиц. Диктатор и консул, не имевший товарища, разве не обозначало это почти самодержавного монарха?

Эти меры произвели ужасное впечатление. Пропасть недоверия, отделявшая Цезаря от высших классов, еще более увеличилась; к этому присоединились химерические страхи, что абсолютная власть в руках Цезаря будет синонимом социальной революции. Неожиданно возник слух, что Цезарь приказал начать в разных местах Италии межевание земель — якобы для того чтобы их конфисковать и распределить между своими солдатами, как это сделал Сулла. [800]На мгновение всех охватила настоящая паника. Но скоро узнали, что этот страх был преувеличен: Цезарь приказал только новой комиссией заместить прежнюю, которой аграрным законом 59 года было поручено разыскать в Италии и в Цизальпинской Галлии остатки общественного домена и земель, купленных у частных лиц. [801]Он хотел использовать старый аграрный закон, чтобы сдержать обещания, сделанные солдатам во время гражданской войны.

Умы немного успокоились. Но другие события не замедлили их вновь взволновать. Цезарь уехал в Испанию, не созвав комиций. [802]и все в Риме ожидали, что он во время своего отсутствия придаст магистратурам законный характер. Вместо этого к концу года явился новый сюрприз: Цезарь назначил восемь городских префектов (praefecti urbi), которым поручил все функции преторов и некоторые из функций квесторов, а также управление казначейством. [803]Номинально они были под контролем Лепида, но в действительности ими руководили Корнелий Бальб и Оппий. Таким путем Цезарь установил то, что мы теперь назвали бы управлением кабинета, при котором не было и речи о народе и сенате. Во время поездки в Испанию он написал книгу, направленную против Катона, в которой старался опровергнуть готовую снова расцвесть республиканскую идеологию.

Эта внезапная перемена в политике Цезаря до крайности возмутила высшие классы Италии и даже правое крыло его партии. [804]Полился целый поток обвинений: сурово упрекали его за позволение дать свое имя сыну Клеопатры; [805]создание восьми городских префектов представлялось одной из самых вольных мер, которые когда-либо видели; начинали говорить, что он хочет сделаться царем — ужасное обвинение, роковое для стольких знаменитых римлян. Кроме того, узнали, что Марцелл, консул 51 года, которому Цезарь даровал прощение, был загадочным образом убит в Афинах, когда возвращался в Рим. Тотчас обвинили Цезаря, утверждая, что он, лицемерно простив его, тайно приказал убить его из мести. Появление книги против Катона подлило масла в огонь: Цезаря называли клеветником на великого человека. Из числа знатных один только Цицерон, тронутый многочисленными похвалами, которые воздавал ему Цезарь в своей книге, послал через посредство Бальбы и Долабеллы письмо диктатору с выражением благодарности; но он не осмелился прочитать это письмо Аттику. [806]Аграрная комиссия своими работами также причинила беспокойство многим. Ее деятельность пробудила в простом народе надежды, иллюзии и желания, которые могли быть опасны для всех. Расследования с целью установить, какие земли были общественными, сильно занимали всех, потому что даже если бы они были проведены с абсолютной справедливостью, они все же могли причинить много неудобств. Поэтому комиссары были завалены рекомендательными письмами и прошениями от собственников, их друзей и родных. [807]

Пока Цезарь сражался в Испании, положение в Риме в целом было малоуспокоительным. Обеспокоенные Бальб и Оппий писали Цезарю письмо за письмом. Нетерпеливо ожидая его возвращения, они любезным вниманием старались успокоить влиятельных людей, а особенно Цицерона, на которого начинала надвигаться тень старости, полной печали и огорчений. Чтобы упорядочить свои все более и более запутывавшиеся дела, он в конце 46 года женился на Публилии, молодой четырнадцатилетней девушке, [808]принесшей ему хорошее приданое. Но в начале 45 года он был поражен тяжелым ударом: Туллия умерла в родах после своего развода. [809]Огорченный отец искал утешения в философских работах и начал приводить в исполнение уже давно с любовью вынашиваемый замысел, от которого его постоянно отвлекали политические перемены. Он хотел резюмировать греческую философию в ряде диалогов, аналогичных диалогам Платона, где действующими лицами выступали бы все великие римляне последних поколений — от старшего Катона до Лукулла и Варрона. Цицерон с его великим литературным даром мог бы, разрабатывая эту тему, создать образцовые произведения, изобразив для потомства в тихой интимной атмосфере философских диалогов те великие фигуры, которые история показывает нам во время войн и политической борьбы.