Франц Гартман - Жизнь Парацельса и сущность его учения

Но пустые фразы, догматизм и слова, не имеющие смысла, — все это не может быть пределом стремления умов, подобных Парацельсу. Он был искателем Истины, а не жонглером научными терминами. Факты были более ценны для него, чем мнения, явления природы несли для него больше смысла, чем книги, полные изощренной софистики, и поэтому он стал представителем новой эры и интеллектуальным центром, привлекшим к себе все умы, ненавидевшие тьму и жаждавшие света.

Об источнике и основе мудрости он говорит:

«Всякое число есть многократное повторение единицы, все науки сходятся в одной точке, вся мудрость исходит из одного центра, и число мудрости есть единица. Свет мудрости озаряет мир и выражает себя различными путями сообразно той субстанции, в которой проявляется. Вследствие этого человек может проявлять разум трояко: как врожденные склонности, как животный разум и как духовный разум. То знание, которое душа наша получает от физических и животных начал, временно; то, что получает она от духа, — вечно. Бог есть Отец Мудрости, и вся мудрость исходит от него. Мы можем вырасти в знании, но мы не можем сами умножить знание, ибо в нас нет ничего, что не было бы заложено Богом. [231]Те, кто полагают, что смогут научиться чему-либо без помощи Бога (Любви и Мудрости), впадают в идолопоклонничество, предрассудки и заблуждения. Они могут обладать громким именем в мире и быть почитаемы невеждами, но разум их, отвергнутый светом, закончит существование во тьме. Те же, кто любят сияющий центр, будут привлечены к нему, и их знание придет от Бога. Бог есть Отец Мудрости, человек же — сын. Если мы желаем знания, мы должны обращаться за ним к Отцу, а не к сыну. Если же сын хочет учить мудрости, он должен учить той мудрости, которую получил от Отца. Знание, которым обладают наши священники, получено ими не от Отца — они передают его друг другу. Они не уверены в истинности того, о чем учат, и потому прибегают к спорам, обману и увиливаниям; они впадают в заблуждения и тщеславие и принимают свои суждения за Мудрость Божью. Лицемерие не есть святость, тщеславие не есть сила, хитрость не есть мудрость. Искусству обмана и оспаривания, подтасовки, извращения и искажения Истины можно обучиться в школах; способность распознавать Истину и следовать ей не дается ученой степенью; она приходит только от Бога. Желающий познать Истину должен суметь увидеть ее, а не довольствоваться ее описанием, даваемым другими. Высшая сила разума, не озаренная любовью, есть лишь высокая степень животного ума, и она рано или поздно исчезнет; разум, оживленный любовью Всевышнего, есть разум ангелов, и он будет жить вечно».

Титульный лист книги « Philosophia Mystica » (1618 г.), в которой собраны религиозные трактаты Парацельса и Валентина Вейгеля

(1533–1588).

Об истинной и фальшивой вере он говорит:

«Не вера в существование исторического Иисуса Христа способна спасти человечество от зла, но вера в Высшую Силу (в Бога), благодаря которой мог действовать человек Иисус. Первое из них есть лишь убеждение, оно дается изучением; второе же есть вера, которая неотделима от самого существа человека. Христос не говорит, что если мы верим в Его силу творить чудеса, то сами сможем низвергнуть горы в океан; Он говорит о нашей вере в высшую. Божественную силу, которая может проявляться через нас, как проявлялась она через Христа, если мы станем Ему подобны. Сила эта исходит от Бога и к нему возвращается; и когда один человек исцеляет другого именем Христа, он исцеляет его силою Божьей и своей верою. Эта сила действует в нем и через него благодаря его вере, а не в поощрение за то, что он является христианином, или за убеждение больного в том, что Христос однажды жил на земле».

«Сила истинной веры простирается столь же далеко, сколь далеко простирается сила Бога. Человек не способен совершить что бы то ни было собственными силами, но все может быть свершено через человека благодаря силе его веры. Если бы мы не верили в то, что способны ходить, мы не смогли бы ходить. Когда нам удается что-либо совершить, наша вера совершает это через нас. Если бы мы обладали верою хотя бы „с горчичное зерно“, мы смогли бы низвергнуть гору в море: но если бы сделать это мы пытались, дабы показать свою силу людям, усилия наши были бы тщетны и сила веры покинула бы нас [232]».