Принижение любознательности к новинкам военной мысли всегда считалось опасным признаком деградации офицерского корпуса. Главной школой командирского становления были учения и маневры, где в условиях, максимально приближенных к боевым, формировались командирские навыки, качества, необходимые для проявления военного искусства. Делу боевой подготовки войск Жуков всегда отдавался всей душой и в любых условиях мирного и военного времени занимался обучением командиров штабов и войск самозабвенно. Он добивался того, чтобы штабы и войска большую часть времени находились в поле, совершали длительные марши, с ходу вступали в бой, умело действовали при резких неожиданных изменениях обстановки. Г.К. Жуков считал необходимым замысел учения держать в строгом секрете. Обучаемый полк поднимался по тревоге и ему указывался район, где надлежало сосредоточиться. В этом районе командованию вручалось задание тактической обстановки и боевой приказ, требовавший совершить марш-маневр через труднопроходимые, заболоченные лесные районы. Для того чтобы научить командование всех степеней находить выход из тяжелого положения своими силами и местными средствами, маршрут избирался такой, который требовал больших работ по расчистке и прокладке дорог, постройке из подручного материала гатей и переправ... Такие учения, вспоминал он, в физическом отношении были чрезвычайно тяжелыми. Иногда люди буквально валились с ног, часто оставались без сна и нормального питания несколько суток подряд. Но какая радость охватывала бойцов и командиров, когда их часть, выполнив труднейшую задачу, достигала поставленной цели! В другой раз, оказавшись в трудной обстановке, они уже не сомневались в возможности добиться своего. Командование, штабы и весь личный состав приобретали практические навыки с честью выходить из любого трудного положения. Жуков исходил из принципа, что войска всегда должны быть готовы к выполнению боевых задач и боевая учеба только тогда сохраняет свой смысл, когда не расходится с требованием боевой действительности. Вся система боевой подготовки достигает своей цели лишь в том случае, если она не позволяет никаким подспудным соображениям мирного времени уводить ее в сторону от того единственно верного пути, по которому в лихую годину армия должна идти на войну. Отношение к боевой подготовке всегда было главным показателем того, насколько та или иная армия серьезно готовится к защите отечества, а степень боевой выучки считается важнейшим компонентом ее боевой готовности в целом. Видимо, не случайно также, что все выдающиеся полководцы, в том числе Г.К. Жуков, оказывались, как правило большими мастерами обучения войск и на учениях были не менее требовательны, чем в боевой обстановке, исходя из принципа: "тяжело в учении -- легко в бою". Исходя из этих жуковских уроков как в прошлом, так и теперь, подчеркнем: ничто и никогда не может оправдать отсутствие систематической боевой подготовки. Без нее офицеры деградируют, а армия разлагается. В зависимости от возможностей разными могут быть масштабы, периодичность, формы и методы, а суть постоянного совершенствования боевого мастерства должна быть незыблемой. Не следует забывать и о том, в каких неимоверно трудных условиях проходила военная служба в те годы, особенно во второй половине 30-х гг. К сожалению, и сейчас еще находятся люди, которые под тем или иным предлогом пытаются если не оправдать, то хотя бы как-то "объяснить" сталинские репрессии тех лет. Но если в стране одни люди могут запросто арестовывать и расправляться с другими, ни в чем не повинными людьми, то это мерзость, несовместимая ни с каким человеческим существованием. Этому произволу не может быть никаких оправданий и он должен быть раз и навсегда осужден всенародно, всеми партиями независимо от их политических взглядов по другим вопросам. Г.К. Жуков с гневом пишет в своих воспоминаниях, что ему трудно было понять и поверить, что мужественно бившиеся за Советскую власть командиры -- "враги народа". От мыслей об этом, по его словам, становилось жутко, невыносимо тяжело. Была истреблена самая подготовленная, опытная часть командных кадров, причем по количеству даже больше, чем Россия потеряла за все войны. Массовые репрессии породили атмосферу тотальной подозрительности, болезненного недоверия. Репрессии 30-х гг. во многом породили наше отступление в 41-м. Боязнь ответственности, дефицит творчества, самостоятельности, смелости взять на себя инициативу в сложной ситуации особенно пагубно сказались на действиях наших войск в начале войны.
Читать дальше
