Владимир Янин - Денежно-весовые системы домонгольской Руси и очерки истории денежной системы средневекового Новгорода

Низвержение татаро-монгольского ига позволило русским князьям заступить место золотоордынских ханов, дав им в руки орудие пополнения своих сокровищниц в виде созданной татарами системы выхода.

Нам представляется, что развитие политических институтов Древней Руси в XIV в. – от феодальной пестроты и чересполосицы к возвышению и централизации немногих, но крепких в политическом отношении русских государств, – было одним из условий, необходимых для возобновления собственной русской монетной чеканки. Более того, по-видимому, даже в условиях благоприятного ввоза серебра на Русь, но при отсутствии централизации собственная чеканка, начавшись во второй половине XIV в., могла бы просуществовать очень недолго, т. к. нескольких эмиссий было бы достаточно для полного истощения слабо пополняемых фондов.

Мы затронули здесь наиболее общие и принципиальные вопросы истории безмонетного периода, не коснувшись конкретных особенностей возобновления собственной монетной чеканки в разных русских центрах. Хронологическая очередность возобновления чеканки разными русскими княжествами и городами могла диктоваться главным образом соображениями об экономической целесообразности и выгодности введения собственной монеты. В частности, Новгороду, ведшему крупные оптовые торговые операции и обладавшему более солидными запасами серебра, чем Москва, по-видимому, выгоднее было не чеканить собственную монету, а перепродавать сырье в виде слитков. Этим может быть объяснено странное, на первый взгляд, обстоятельство – Новгород, по крайней мере, на 50 лет отстал от Москвы с введением собственной чеканки.

«Отказ» от монеты объясняется, таким образом, как состоянием ввоза серебра в Восточную Европу, так и феодальной раздробленностью Древней Руси, достигшей наибольшего развития именно в безмонетный период.

Важнейшей проблемой изучения древнерусского денежного обращения является вопрос о формах розничного обращения в безмонетный период. Как уже говорилось выше, наибольшим распространением пользуется теория обращения в этот период меховых денег. Она опирается на ряд вполне достоверных свидетельств; тем не менее вряд ли можно признавать за «меховыми деньгами» роль всеобщего средства обмена. Нет сомнения, что меховые ценности могли выполнять временные функции денег на пути от производителя к потребителю. Такая их роль наиболее возможна в условиях крупных международных рынков, и не случайно большинство свидетельств об обращении на Руси мехов принадлежит иностранцам и так или иначе связывается с вопросами международного обмена и с русскими центрами последнего.

Однако размеры такого обращения могут быть только очень ограниченными. Употребление пушнины в качестве средства обращения может быть только эпизодическим в силу ее непрочности. Последняя является непреодолимым препятствием к стандартизации оценки шкурок, т. к. и в безмонетный период всеобщим эквивалентом остается серебро. Изнашиваемость товаро-денег, таким образом, противоречит основному условию сохранения систем. Соблюдение же стандартизации оценки в сочетании с падением потребительной стоимости товаро-денег превращает последние в кредитные знаки, существование которых в условиях простого денежного обращения неизбежно замыкается в рамки частного кредита – иными словами, в очень узкие территориальные и временные рамки обращения.

Необходимым условием для того, чтобы какой-либо товар приобрел функции денег, употребимых на более значительных территориях, является его устойчивая однообразная стоимость, а следовательно, и стандартность.

Если для адептов буржуазной теории о чисто промысловом характере экономики Древней Руси представления о меховых ценностях как о всеобщем средстве обращения были вполне закономерным развитием их основных взглядов, то для нас представления о русском ремесленнике, производящем продукт на продажу, а за деньгами бегающем в соседний лес, несовместимы ни с каким здравым смыслом.

Мы знаем целый ряд широко распространенных в Древней Руси предметов, предельная стандартизация которых не могла не определять их устойчивой стоимости. К таким предметам относятся в первую очередь различные бусы. Бусы встречены вместе с монетами неоднократно. Нам известны факты их совместного нахождения с монетами в Новгородском кладе 1953 г., в Стародединском кладе, в Гнездовских кладах 1885 г. [331]и 1909 г. [332], в кладе, найденном в Вендау [333]. М. К. Картером в 1949 г. при раскопках землянки XII–XIII вв. на территории Михайловского Златоверхого монастыря в Киеве вместе с бронзовой чашечкой от весов, четырьмя свинцовыми гирьками, медной византийской монетой, шестиугольным слитком и рядом других предметов было обнаружено 1339 бус (1274 хрустальных и 65 сердоликовых), рассыпанных из корчаги [334]. Принадлежность землянки ремесленнику не может быть доказана, т. к. каких-либо отходов производства и ремесленного инвентаря в ней не обнаружено.