Август Саммерс - История вампиров (Главы 1 и 2)

Поэтому сами по себе чудеса не служат проявлением святости, и Бенедикт XIV рассуждает об этом в своей масштабной работе "О канонизации рабов Божьих и канонизации блаженных", "Об изысканнейших чудесах, и о различии между чудесами истинными и ложными". [194] Romas, MDCCXC, vol. VII, pp. 51–68. Тот же великий авторитет утверждает, что первое и решающее доказательство святости — это героические добродетели; "видения, пророчества и чудеса — это дела второстепенной значимости, и они абсолютно не принимаются во внимание, если не ожидается подтверждения героических добродетелей". В дальнейшем на этом решительно настаивает Скакх, [195] «De notis et signis Sanctitatis», c. IV, 2. а Кастеллин [196] «De certitudinis gloriae Sanctorum», in app. ad c. IV. осторожно замечает: "Не всех праведников следует причислять к лику святых, но лишь тех, кто озаряет мир своими героическими добродетелями". Однако чудеса не стоит недооценивать; к сожалению, нередко обнаруживается тенденция впадать в это серьезное заблуждение. В работе Бенедикта XIV есть очень важная и авторитетная глава "Об обязательности чудес в случаях беатификации и канонизации", которую можно изучать с большой пользой и как руководство к действию. Здесь нет возможности подробно рассказывать о различных видах дел о канонизации, когда требуется наличие различного количества сотворенных чудес; достаточно сказать, что если добродетели или факт мученичества кандидата подтверждены свидетельствами очевидцев, то необходимо наличие двух чудес для беатификации и двух — для канонизации. Однако если доказательства добродетелей или мученичества основаны не на показаниях очевидцев, то для беатификации необходимо наличие четырех, а для канонизации — двух чудес.

Следует отметить, что все чудеса, которые требуются для канонизации, должны быть сотворены после беатификации и подтверждены показаниями очевидцев. В разряд чудес, факт сотворения которых должен быть установлен до того, как будет оглашен декрет о беатификации, иногда заносится сверхъестественное сохранение тела нетленным после смерти, и хотя подобное чудо исследуется самым тщательным образом, оно, тем не менее, считается высочайшим и исключительным признаком. Обычно при эксгумации тела человека, которого выдвинули кандидатом на причисление к лику святых, как правило, надеются на то, что тело окажется нетленным, однако это никоим образом не гарантировано. Так, в письме от 4 марта 1904 года, написанном из Рима, монсеньор Бенсон пишет: "Г-н… и я вчера отправились на эксгумацию тела Элизабеты Санны, [197] Беатификации этой великой служительницы Господа с уверенностью ожидают в ближайшем будущем. преставившейся тридцать пять лет назад в расцвете своей популярности в качестве святой. Надеялись увидеть нетленные мощи, однако ожидания не оправдались… Было весьма интересно лицезреть подлинные останки святой подвижницы, францисканское одеяние, в котором она была погребена как продолжательница дела святого Франциска, и думать, что, возможно, настанет день, и каждый из фрагментов ее останков будут почитать как священную реликвию [198] К. К. Мартиндэйл С. Дж., «Жизнь монсиньора Хью Бенсона»), London, 1916, vol. II, p. 180. ".

Надо всегда иметь в виду, что нетленность святых мощей — это изумительное чудо, и его ни в коей мере нельзя сравнивать с неподверженностью порче тел обычных покойников, которое иногда имеет место при условиях, еще недостаточно нами изученных. Уместно привести несколько примеров этого сверхъестественного явления. В достаточной степени связаны с ним и вполне заслуживают краткого рассмотрения те случаи, когда тела, одеяния и, вероятно, даже кельи великих святых и мистиков испускают сияние. Хотя определенно это явление не могло послужить основой закрепления в живописи традиции изображать нимбы или ореолы, но оно существенно повлияло на каноны живописи. Было бы большой ошибкой повторять вслед за Герардом Гитманном, [199] Профессор эстетики в колледже св. Игнатия (Фалькенбург, Голландия). что все подобные символы навеяны естественными феноменами, научно изложенными в учебниках физики. Несмотря на то, что нимб стали использовать очень рано, и он встречается в памятниках древнегреческого и древнеримского искусства, античные образцы оказали весьма небольшое влияние — если вообще оказали — на раннехристианскую и средневековую живопись. Ибо, как справедливо замечает Дурандус, при изображении нимба, или ореола для обозначения святости и высокого достоинства ссылались именно на авторитет Библии, на конкретные пассажи из Священного Писания. [200] «Rationale divinorum Officiorum», I, iii, 19 seq. "Sic omnes sancti pinguntur coronati, quasi dicerunt. Filiae Hierusalem, venite et videte martyres cum coronis quibus coron-avit eas Dominus. Et in Libro Sapientiae: lusti accipient regnum decoris et diadema speciei de manu Domini. Corona autem huis-usmodi depingitur in forma scuti rotundi, quia sancti Dei protec-tione divina fruuntur unde cantant gratulabundi: Domine ut scuto bonae voluntatis tuae coronasti nos". (Ибо так всех святых изображают, в венце, как если бы они должны были сказать: "О daughters of Jerusalem, come ye and see the Martyrs with the crowns with wich their Lord crowned them. — О дщери Иерусалимские, придите и узрите мучеников в венцах, которыми увенчал их Господь". [201] Wisdom, V, 17. ) И в книге премудрости Соломона: праведники получат царство славы и венец красоты от руки Господа. [202] Migne, «Patres Latini», LXXV, 231. Теперь же такого рода венец изображают в виде круглого щита, ибо пользуются небесной защитой Бога, отчего и поют в совершеннейшем счастье: "О Господи, Ты увенчал нас щитом Твоего благоволения". Можно вспомнить, что папа Григорий Великий (около 600 года) позволил художникам изобразить его с квадратным нимбом вокруг головы, а Иоанн Дьякон сообщает, что это был знак живого человека, а не венец. Другие примеры подобных украшений перешли к нам по традиции из последующих веков; из этих примеров видно, что даже детей порой изображали с квадратным нимбом.