Андрей Буровский - Правда о «золотом веке» Екатерины

А что, может быть, хуже всего, общество оказалось без твердых нравственных и идейных ориентиров.

Независимо от того, как мы оцениваем период правления Петра (1689—1725), вполне можно сказать, что период правления Петра и проведения его «реформ» разделяют два несравненно более благополучных периода русской истории.

До Петра, в «допетровской Руси», существовали некие «правила игры» — законы, традиции, культурные и нравственные нормы, которые были известны всем и признавались всеми сословиями и группами населения. Можно спорить о том, насколько они были плохи или хороши, правильны или неправильны, справедливы или несправедливы. Но эти правила общежития существовали.

Легко проследить, что на протяжении «периода дворцовых переворотов» весь этот бардак постепенно изживался. В 1740–е годы порядка и стабильности стало больше, чем было сразу после смерти Петра, а при Елизавете, в 1750–е годы, больше, чем в 1740–е, при Анне. Причем порядка стало больше и в головах, и в государстве.

Начиная с годов правления Екатерины II тоже сложатся некие общие «правила игры», некие всеобщие и понятные всем законы и обычаи. Общество станет настолько стабильным, что мало изменится с Екатерины II вплоть до времен Александра II, а многое доживет и до XX века. О разумности и справедливости этих правил общежития тоже можно поспорить, но главное — они возникли.

Очень трудно согласиться с русскими историками, которые считали реформы Петра продолжением того движения Руси в сторону Европы, которое шло весь XVII век, начиная со Смутного времени. Дело в том, что весь русский XVII век шел глубоко естественный процесс — шло изменение и развитие русского общества под влиянием Европы, а вовсе не проведение над Московией каких–то диковинных экспериментов. Изменения шли не столько внешние, формальные, сколько сущностные, изменения самих общественных отношений. И главный вектор изменений был в том, что свободы все прибавлялось и прибавлялось. XVII век, время между 1613 и 1689 годом — это время нарастания свободы.

То, что называется «реформами Петра Великого», совершенно противоположно по смыслу. Цель Петра состояла вовсе не в европеизации общества, не в приближении общества к тем образцам, которые он мог видеть даже в отсталой и диковатой периферии Европы — в той же Пруссии. Сама идея свободы человека от государства, свободы от насилия или ограничения самой власти государства и монарха предельно чужда Петру, и таких целей он никогда не преследовал. После «реформ Петра» свободы в Российской империи стало несравненно меньше, чем было в Московии до этих реформ.

Цель Петра состояла в том, чтобы взять у Европы её технические достижения и какие–то внешние формы и притом осуществить мечту о построении «регулярного государства». Что это за удивительное «регулярное государство», придуманное в кабинетах философов, нам придется поговорить отдельно, а пока скажем кратко — Пётр пытался внедрить в России очередную утопию.

Произошло то, что и всегда происходит при попытке осуществить на практике какие–то умозрительные идеи. На бумаге эти идеи могут выглядеть замечательно, но вот беда — пока никому не удавалось сделать в жизни так же чудесно, как на бумаге. А кроме того, для осуществления утопии приходится начинать с разрушения — уничтожать реально существующее, потому что оно мешает построению утопии, сопротивляется и прилагает все усилия, чтобы измениться как можно меньше.

Для того чтобы осуществить утопию, оказывается, необходимо уничтожить любую самодеятельность людей, любое самоуправление, любую независимость от властей. Ведь люди не хотят строить утопию, и если они будут независимы, если они смогут выбирать — строить утопию люди ни в коем случае не будут.

Почему Петра так очаровали идеи регулярного государства — вопрос, который я решаю в другой книге [2]. Но факт остается фактом, — стремясь к созданию «регулярного государства» по проектам Г. Лейбница, Вульфа и других теоретиков, Пётр последовательно уничтожал, разрушал то русское общество, которое сложилось после Смутного времени, существовало и развивалось почти весь XVII век.

Последствия были именно таковы, каких следовало ожидать. Мало того, что экономика страны совершенно разрушилась, а население уменьшилось на 20 или даже на 25%. Взбаламученное, лишенное ориентиров общество, разрушенное государство, подданные которого бегут «в башкиры», на окраины страны, или в разбойники, — вот результат его правления.