Ричард Пайпс: Русская революция. Агония старого режима. 1905-1917

Лидеры кассы поначалу отвергали идею забастовки, считая ее ребячеством, но как только убедились, что движение пользуется широкой поддержкой, поспешили его возглавить. Для руководства забастовкой они создали организационный комитет и в поисках поддержки рассылали своих эмиссаров по другим учебным заведениям. 15 февраля к забастовке присоединился Московский университет, 17 февраля — Киевский, а вскоре закрылись все крупнейшие высшие учебные заведения России. Занятия прекратили 25 тыс. студентов. Забастовщики требовали покончить с дисциплинарным произволом и полицейскими репрессиями, но пока еще никаких чисто политических требований не выдвигали. Власти ответили арестом лидеров забастовки. Более либеральные чиновники, однако, стремились убедить власти, что студенческий протест не имеет политических целей и всего лучше с ним справиться, удовлетворив законные жалобы студентов. И действительно, студенты считали себя выступившими в защиту закона, а не против существующего строя 6.

Для выяснения обстоятельств беспорядков была назначена комиссия во главе с бывшим военным министром, почтенным генералом с безупречной репутацией консерватора, П.С.Ванновским. Пока комиссия вела разбор дела, студенты стали возвращаться в аудитории, вопреки протестам организационного комитета. В Петербургском университете проголосовали за окончание забастовки 1 марта, а четыре дня спустя возобновились занятия в Московском университете 7.

Разочарованные таким оборотом событий, социалисты из организационного комитета выпустили 4 марта манифест от имени всего студенчества, в котором события 8 февраля рассматривались «как единичный факт господствующего в России строя, основанного на произволе, безгласности и полной необеспеченности, или даже отсутствии самых необходимых, скажем более, священных прав развития человеческой личности». Манифест призывал «все действительно; оппозиционные элементы и классы русского общества организоваться для предстоящей борьбы, которая окончится только тогда, когда главная ее цель — свержение самодержавия — будет достигнута» 8. По оценке полицейского служащего, манифест показал, что описанные события были не студенческими волнениями, а «прелюдией русской революции» 9.

В только что описанном эпизоде как в микрокосме отразилась трагедия имперской России, проявив ту огромную роль в революции, которую подчас играли вовсе не тяжкие условия существования, а непримиримость занятых сторонами позиций. Правительство сочло безобидное проявление юношеского задора крамолой. В ответ радикальная интеллигенция раздула недовольство студентов неправомочным обращением с ними полиции до полного отрицания государственного строя. Разумеется, абсурдно полагать, что студенческие недовольства, вызвавшие забастовку, нельзя было удовлетворить, не опрокинув существующего государственного уклада: ведь простое восстановление Университетского устава 1863 года явилось бы крупным шагом навстречу студенческим чаяниям, на что уповали и сами студенты, немедленно вернувшиеся к занятиям, как только была создана комиссия Ванновского. Техника превращения конкретных жалоб в глобальные политические требования стала привычным оружием русских либералов и радикалов. Она отвергала компромиссы и частичные реформы: нельзя, как утверждалось, ждать изменений к лучшему, пока существующий режим не поколеблен, а это означало, что революция есть непременное условие всякого улучшения жизни.

Вопреки ожиданиям, комиссия Ванновского взяла сторону студентов, возложив вину за февральские события на полицию. Комиссия пришла к выводу, что забастовка не была ни заговорщической по происхождению, ни политической по духу, но явилась стихийным проявлением протеста студентов против обращения с ними. Ванновский предлагал вернуться к Университетскому уставу 1863 года, а также провести ряд конкретных реформ, включая легализацию студенческих обществ и землячеств, а также сокращение часов, посвященных изучению латыни, и послабление требований к знанию греческого. Власти не вняли рекомендациям Ванновского, предпочтя обратиться к карательным мерам 10.

29 июля правительство издало «Временные правила», согласно которым студенты, повинные в политических выступлениях, теряли право на отсрочку от воинской службы. Когда эти правила только появились, было широко распространено мнение, что они призваны лишь напугать смутьянов и никогда не будут применены на деле. Однако их все-таки применили.