Ричард Пайпс: Русская революция. Книга 3. Россия под большевиками 1918 — 1924

Гражданская война в России велась на территории, которая, за исключением невысоких Уральских гор, представляла собой одну сплошную равнину и мало походила на войны 1914–1918 гг. на территории Центральной и Западной Европы. Здесь не было определенной линии фронта. Войска передвигались в основном вдоль железнодорожных путей, практически не внедряясь в обширные пространства, лежащие по сторонам. Все находилось в беспрерывном процессе становления, и зачастую армии формировались не в тылу, а уже в виду неприятеля, и посылались в бой без предварительной подготовки 8. Армии появлялись внезапно и так же неожиданно рассыпались и исчезали. Части, наступление которых, казалось, было ничем не остановить, теряли строй и превращались в сброд, столкнувшись со сколько-нибудь решительным сопротивлением. Фронтовые позиции были слабо укреплены, обычным делом было для дивизии, насчитывающей несколько тысяч личного состава, удерживать линию фронта до 200 километров, причем на одну «бригаду» приходилось всего несколько сот человек 9. Нерегулярные части переходили порой на сторону неприятеля, сражались некоторое время в его рядах, затем снова перебегали на другую сторону. Десятки тысяч красных солдат, попав в плен, вливались в ряды белых и посылались воевать против вчерашних товарищей по оружию. Белых, взятых в плен после эвакуации частей Врангеля, обрядили в красноармейские шинели и отправили драться с поляками. За исключением небольшой горстки добровольцев, солдаты обеих сторон не имели ни малейшего представления, за что они сражаются, и часто дезертировали при первой возможности. Текучесть и постоянная сменяемость общей картины делает практически невозможным представить последовательность военных действий в графических формах, особенно учитывая то обстоятельство, что за спиной войск основных воюющих сторон действовали независимые банды «анархистов», «зеленых», «григорьевцев», «махновцев», «семеновцев» и другие партизаны, преследовавшие свои собственные цели. Карты фронтов гражданской войны напоминают полотна Джексона Поллока, где белые, красные, зеленые и черные линии идут во всех направлениях и пересекаются случайным образом.

Поскольку Красная Армия одержала в гражданской войне победу, возникает искушение объяснить это лучшим, чем у белых, командованием, более высокими устремлениями. Субъективные факторы, несомненно, играли значительную роль в определении итогов войны, однако внимательное изучение боеспособности сторон приводит к выводу, что решающую роль сыграли факторы объективные. [Под «объективными» факторами я подразумеваю такие, которых не могли изменить направленные усилия воюющих сторон, например обстоятельства, определяемые географическим их расположением. Факторы «субъективные» определялись установками, ценностными ориентациями, способностями и другими личными характеристиками участников.]. Здесь просматривается определенное сходство с ситуацией, сложившейся в ходе американской гражданской войны, когда на стороне Севера оказались подавляюще высокая численность населения, промышленные ресурсы и транспорт, в результате чего он мог рассчитывать на победу, была бы только воля сражаться. Со стратегической точки зрения все преимущества были на стороне Красной Армии. Способность белых выстаивать против такого подавляющего превосходства и даже, в одном случае, практически одержать победу, свидетельствует, что, вопреки здравому смыслу, мы должны признать: это у белых был лучший генералитет и более высокий боевой дух. При окончательном анализе оказывается, что белые потерпели поражение не из-за того, что боролись за дело, которое не пользовалось поддержкой населения, и не вследствие фатальных политических и военных просчетов, но потому, что столкнулись с необоримыми препятствиями.

Большевики, и это стало их существенным преимуществом, были едины, в то время как противник разобщен. У Красной Армии имелось единое, сплоченное командование, получавшее приказы от единодушного и единовластного политического руководства. Даже если в среде красного командования и возникали разногласия, оно могло вырабатывать стратегические планы и планомерно их реализовывать. Белые армии, повторим, были разобщены, их разделяли огромные пространства. Их командующие не только не имели возможности выработать общую стратегию, но не могли даже связаться друг с другом, чтобы скоординировать военные операции. Связь между Деникиным и Колчаком поддерживалась за счет личного мужества офицеров, готовых рисковать жизнью, пересекая фронтовую линию красных: иногда требовался месяц, чтобы сообщение дошло по адресу. [Деникин А.И. Очерки русской смуты. Т. 5. С. 85–90. Это обстоятельство часто упускают из виду те историки, которые усматривают причину не-скоординированности действий белых в несостоятельности их командования. См., напр.: Brinkley G.A. The Volunteer Army and Allied Intervention in South Russia, 1917–1921. Notre-Dame, Indiana, 1966. P. 191]. В результате Южная, Восточная и Северо-Западная армии действовали независимо друг от друга, минимально координируя свои действия. Обстоятельства усугублялись тем, что белые армии состояли из случайно соединенных частей, у каждой из которых было свое командование и свои интересы: это, например, можно сказать о наиболее многочисленном контингенте Южной армии, казаках, подчинявшихся приказам белых генералов только постольку, поскольку эти распоряжения их устраивали. При таком положении дел ошибки, совершенные красным командованием, можно было исправлять, а хорошо рассчитанные операции белых проваливались, поскольку приказы плохо исполнялись.