Екатерина Гончаренко - Гиль [Из истории низового сопротивления в России]

Под влиянием волнений крестьян Татищева в июле 1826 г. вспыхнуло волнение в расположенном поблизости имении помещицы Порховского у. Лихачевой (деревня Захонье).

Как видно из следственных материалов, в некоторых местах восставшие крестьяне не ограничивались отказом от барщины и уплаты оброка, но стремились к расправе с помещиками или их управляющими. Так, 4 августа 1826 г. крепостные крестьяне помещицы Великолуцкого у. Ланской напали на управляющего имением и избили его до смерти. Хотя псковский губернатор фон-Адеркас направил в имение Ланской не только полицейские части, но и солдат, движение крестьян было подавлено лишь в сентябре 1826 г. По приказанию губернатора, 12 наиболее активных участников были преданы военному суду.

В июне 1826 г. вспыхнуло волнение среди крестьян деревни Шилово, принадлежавшей порховскому помещику генерал-майору Баранову. Докладывая об этом волнении губернатору, порховский земский исправник Мягков сообщал, что крестьяне Баранова намеревались убить своего помещика. Из другого донесения о волнениях крестьян деревни Павлово, принадлежавшей новоржевскому помещику Нагорному, видно, что крестьяне Нагорного собирались сжечь его поместье, а его самого убить, но помещик, узнав об этом, донес властям, и волнение было подавлено.

В Опочецком уезде Псковской губ., в непосредственной близости от Михайловского, произошло нападение крестьян на управляющего. Здесь в мае 1826 г. вспыхнуло волнение в деревне Поляна, принадлежавшей гр. Коновницыной. Сама помещица в письме губернатору следующим образом описывала события: «Крестьяне мои вышли из послушания, предвещая себе какую-то вольность, не повинуются и не исполняют обязанностей своих, а 5-го числа сего <���мая>, когда управитель приказал всей вотчине вывести на работу по две лошади с тягла для вспахивания земли, то некоторые не исполнили сего, при взыскании же с них за свое непослушание, воспользуясь сим случаем, бросились на него крича: убьем и в реку бросим, а также выборного и писаря при вотчине, имея у себя в руках топоры, а некоторые с дубьем; однако они успели уйти от них, хотя и гнались за ними с ругательствами и грозили их убить». По приказанию губернатора крестьяне Коновницыной были преданы суду.

Крестьянское движение 1826 г. вызвало сильное беспокойство правительства, поспешившего принять ряд чрезвычайных мер для подавления восстаний.

Уже в апреле 1826 г. министр внутренних дел разослал губернаторам циркуляр, в котором указывалось, что местные власти не всегда вызывают достаточное количество войск для ликвидации «неповиновений», поэтому действия их не приводят к нужным результатам. Циркуляр разъяснял, что «в подобных случаях гораздо полезней требовать воинские команды в достаточном числе людей, дабы можно было действительно приступить к усмирению неповинующихся».

В то же время на рассмотрении Комитета министров находился проект закона, предлагавшего всем крепостным крестьянам принести присягу своим помещикам в том, что они не будут бунтовать.

Наконец, 12 мая 1826 г. Николай I издал манифест, в котором говорилось, что в России распространились слухи, будто бы правительство собирается дать помещичьим крестьянам вольность, а казенных крестьян освободить от платежей. Манифест разъяснял ложность этих слухов и требовал от крестьян, под страхом сурового наказания, полного повиновения. Кроме того, предлагалось предавать суду всех «распространителей и сочинителей» этих слухов.

Не прошло и трех месяцев со времени издания манифеста, как был издан суровый закон (9 августа 1826 г.), согласно которому все крестьяне, принимавшие участие в «неповиновении», должны были предаваться военному суду в случае, если для их подавления употреблялись военные силы.

Одновременно с мерами правительства, карательные меры принимали и местные власти. Так, псковский губернатор еще 11 мая (следовательно, до появления манифеста от 12 мая 1826 г.) разослал по уездам секретный циркуляр с указанием, что до него доходят сведения о распространении в губернии «неблагонамеренными и неблагомыслящими» людьми слухов о вольности крестьян, а также известия о неповиновении крепостных своим помещикам.

Губернатор предписывал полиции ловить «распространителей» слухов и подавлять малейшие признаки волнений. От самих помещиков губернатор требовал, чтобы они следили за всеми посторонними людьми, если таковые появятся у них в вотчине.