Екатерина Гончаренко - Гиль [Из истории низового сопротивления в России]

Чтобы понять, какими ресурсами располагали «черные люди» и на что они рассчитывали, необходимо более полно охарактеризовать эту социальную группу. Из всех групп, присягавших на верность Литве и Андрею Саковичу, в летописном рассказе они названы на последнем месте: «владыка смоленскыи Семион и князи, и бояре, и местичи, и черныя люди». То же место они занимают в привилеях Смоленской земле великих князей Александра Ягеллона (1505 г.) и Сигизмунда Старого (1513 г.). В них «черные люди» названы после смоленского православного епископа, окольничих (в привилее 1513 г. далее следуют казначеи, которых нет в документе 1505 г.), панов, бояр и мещан. В привилее 1513 г. «черные люди» синонимичны «всему поспольству» (в значении «простонародье») и противопоставляются богатым мещанам. Согласно тому же документу, «все поспольство черныи люди» наряду с мещанами било челом Сигизмунду Старому об отмене соляного мыта, недавно введенного в Полоцке. Соль употреблялась в каждом хозяйстве, и рост цен на нее затрагивал всеобщие интересы, но в особенности — интересы менее состоятельных слоев населения. Во всех источниках о средневековом Смоленске «черные люди» упоминаются отдельно от местичей/мещан. Есть и такие документы, в которых местичи или мещане упоминаются, а «черные люди» — нет. Стало быть, смоленские «черные люди» — низший слой полноправного населения города, отдельный от мещан (очевидно, чтобы объединить обе группы, привилей 1505 г. неоднократно говорит о «горожанах»).

С другой стороны, между «черными людьми» и мещанами не было непроходимой границы. Летописец уточняет состав восставших в 1440 г. «черных людей» — «кузнеци, кожемяки, перешевники, мясьники, котельники». В документе 1498 г. среди откупщиков смоленских корчем (всего 21 человек) упоминаются смоленские мещане Василий Кравец, Данило Мясник с братом, Шанько Псарец, Костя Колачник, Кузьма Отмывальник и Лукошко Румянечник. Их прозвища указывают на происхождение из ремесленников и слуг, а общее количество — на уровень благосостояния: 21 человек получал в откуп смоленские корчмы, с которыми в другие годы «справлялся» один «профессиональный» откупщик (им, как правило, был мещанин-купец из другого города или еврей-ростовщик). В начале XVI в. «черные люди» и мещане несколько раз упоминаются вместе; как близкие слои населения их рассматривали правящие круги Русского государства. «Профессии» «черных людей», перечисленные в летописном рассказе, свидетельствуют о их благосостоянии (так, кузнецы изготавливали столь важные предметы, как подковы и оружие, поэтому кузнечное ремесло считалось достаточно престижным; с другой стороны, не названы хлебопеки — производители более дешевой и массовой продукции), но это благосостояние относительно, имеет определенные рамки. Об этом говорит описание их вооруженного выступления: «и наредилися во изброи и со луками, и со стрелами, и с косами, и зь секерами». Отсюда видно, что восставшие понимают, с кем будут иметь дело, и знают толк в боевых действиях: пока всадники со своими копьями не приблизились на расстояние, достаточное для поражения, их удобно обстрелять из луков; когда же это произошло, косами можно бить по ногам коней. У восставших есть доспехи («изброи») и оружие, но относительно доступное и распространенное: луки и стрелы, при помощи которых охотились; секиры — не обязательно боевые: в качестве боевой секиры мог использоваться топор, бывший в каждом хозяйстве, тем более что и сам он нередко назывался «секирой», а критерии деления секир на боевые и рабочие до сих пор не совсем ясны. То же самое относится к косам: так называли и оружие, и предмет хозяйственного инвентаря для срезания травы. Летописец не отмечает у восставших таких дорогостоящих предметов вооружения, как мечи или сабли, не упоминает он и о конях (тем более что секира — традиционное оружие пехоты: орудовать ею, сидя на коне, неудобно), тогда как смоленские бояре и дворяне Андрея Саковича выступают конными, — и это явное превосходство, позволяющее им рассеять восставших. Вооружение восставших разнообразно, в отличие от копий смоленских бояр и дворян Андрея Саковича. Несмотря на определенные экономические позиции, «вечники» не могут хорошо вооружиться и оказать противодействие смоленским боярам, разъехавшимся по своим селам. «Черные люди» достаточно многочисленны, раз Андрей Сакович и смоленские бояре покидают город, даже несмотря на одержанную над ними победу. Тем не менее среди нескольких десятков актов, проливающих свет на историю Смоленской земли в 1404–1514 гг., нет ни одного, в котором говорилось бы о землевладении «черных людей». Это заставляет отвергнуть приводившееся выше объяснение А. Ю. Дворниченко о различии между мещанами и «черными людьми» и обратиться к сравнительным данным. Очевидно, смоленские «черные люди» аналогичны одноименной категории населения других русских городов. Как показала «брань о смердах» 1483–1486 гг. во Пскове, тамошние «черные люди» входили в состав городской общины — «коллективного феодала» по отношению к крестьянам-смердам, при этом были кровно заинтересованы в сохранении такой ситуации («старины»), поскольку, в отличие от бояр и житьих, владели в лучшем случае лишь крохотными участками земли, которые обрабатывали собственными силами. В разных русских городах «черные люди» — это «непривилегированные, незнатные, но свободные и полноправные горожане». Аналогичная картина наблюдается в Смоленске, где «черные люди» середины XV — начала XVI в. предстают низшим слоем полноправного городского населения: они приносят присягу, ходатайствуют перед великим князем и получают его привилеи (но не самостоятельно, а только в составе более широкой группы), сходятся на вече, владеют неким имуществом, однако его недостаточно, чтобы обеспечить высокий военный потенциал.