Юлия Кантор - Война и мир Михаила Тухачевского

в госпитале находился на излечении… Тухачевский42… Тухачевский в порыве гнева всем присутствующим заявил: «Я говорил вам, что нужно было убрать все правительство. 24 часа — иначе нас никого не останется»… Р–на тотчас же обратилась к сестре (старшей). И сообщила, о чем говорил Тухачевский. Последняя сказала Р–ной, чтобы она больше об этом случае никому не говорила иначе она, сестра, ее засадит как за клевету на командиров»43.

Документ нашел профессиональных читателей.

Протокол допроса обвиняемого Тухачевского Николая Николаевича от 20.09.1937:

«Вопрос. Вы арестованы по обвинению в шпионской деятельности и как участник антисоветского военно–фашистского заговора.

Дайте показания по существу этого?

Ответ. Нет, это я отрицаю.

Вопрос. Ваше запирательство бессмысленно, следствию известна ваша контр–революционная деятельность и шпионская деятельность еще по 1919 г., когда Вы входили в контр–революционную организацию, возглавляемую Валуевым. Признаете ли вы это?

Ответ. Признаю…»44 «Вопрос. Расскажите о Вашем участии в антисоветском военнофашистском заговоре?

Ответ. Сам я в заговоре не состоял и только после процесса узнал, что мой брат Михаил Тухачевский, Корк и Уборевич, с которыми я встречался у брата, — являются шпионами и заговорщиками.

Вопрос. Вы продолжаете лгать»45.

Как видно, следователи изучили и историю вопроса, благо материалы дела о «Приволжской шпионской организации » (о котором упоминалось в главе «Гражданская») хранились на Лубянке. Появилась возможность протянуть нить длиною в двадцать лет.

Собственноручные показания Тухачевского Николая Николаевича:

«После некоторого запирательства я решил говорить следствию всю правду о своей шпионской деятельности, надеясь этим хоть сколько–нибудь искупить свое преступление перед родиной и рабочим классом.

Моя преступная контрреволюционная и шпионская деятельность началась во время моей службы в 1–й армии восточного фронта, в Управлении начальника инженеров. Использован для этой работы и привлечен к ней я был моим непосредственным начальником, начальником инженеров Толстым. Разведка велась в пользу белых армий, учредительного собрания и, в дальнейшем, армии Колчака»46.

Протокол допроса от 23 сентября 1937 г. Р–ной Натальи Павловны, до революции — с 1907 года батрачки, после революции — рабочей, — неграмотной47:

«В госпитале я работала около 4 месяцев зимой 1936—37 года.

В период процесса и суда над контрреволюционерами троцкистами в госпитале на излечении находились Тухачевский Николай или Михаил точно имени не помню…48 В тот день, когда в газетах было опубликовано сообщение о приведении смертного приговора над контрреволюционерами–троцкистами в исполнение, я зашла в 30 палату там был Овсянников и Тухачевский. Они меня не заметили.

Тухачевский говорил Овсянникову: «Вот видишь, их расстреляли, я говорил, что надо давно было убрать… здесь Тухачевский нецензурно обругал товарища Сталина, тогда бы мы в 24 часа переизбрали все правительство»… Услышав их слова я спросила: «А кто же у власти–то будет?» У власти то будут люди, найдутся, были бы…

сказал Тухачевский… Он здесь же хвалил Пятакова, и он тоже хороший заслуженный человек, его надо бы оставить в живых… Тухачевский говорил, что все… расстрелянные троцкисты — хорошие ребята, но вот теперь расстреляны, а ведь все боролись за Советскую власть и много сделали для нашей страны… Об этом факте и разговорах я больше ни с кем не говорила, так как боялась, что меня будут таскать. Летом об это я рассказала члену партии, пом. директора Центральной Терапевтической Научно–Методической клиники тов. С–ву, который мне обещал передать об этом в НКВД»49.

Двадцать лет спустя гражданке Р–ной вновь пришлось побывать на Лубянке.

Протокол допроса Р–ной Натальи Павловны.

Допрос начат 7 апреля 1956.

«…Я, как няня и подавальщица, обслуживала его и других больных.

Помню, что Тухачевский был очень вежливый и внимательный ко всем сотрудникам госпиталя.

Вопрос. О чем вас допрашивали в НКВД о Тухачевском?

Ответ. Прежде чем ответить на этот вопрос, я хочу рассказать следующее: После того, как я уволилась с работы в Центральном военном госпитале и устроилась на работу в гражданскую клинику, находившуюся на ул. Метростроевской, 19, меня вызвал к себе председатель месткома клиники, фамилию его не помню. Это было (л. 77) в том же 1937 году, но в каком месяце, не помню. В кабинете, кроме председателя месткома, находился один военный из НКВД. Военный стал меня спрашивать, работала ли я в военном госпитале и знаю ли Тухачевского. Я ответила… Через несколько дней меня взывали в НКВД на Лубянку… Несколькими днями позже за мной на квартиру приехал на автомашине военный и пригласил меня с собой… В машине он мне сказал, что мы едем в Бутырскую тюрьму, где увидим Тухачевского. Я очень испугалась и стала говорить, что ничего о нем не знаю. Тогда Скворцов стал успокаивать меня и заявлять, что Тухачевский — подлец, за его плечами очень много грязи, что он хотел отравить консервами армию »50.