Юлия Кантор - Война и мир Михаила Тухачевского

(Заметим: в подавлении декабрьского вооруженного восстания в Москве активно участвовал Семеновский полк — гордость императорской гвардии…) Власть во главе с мнительным, легко поддающимся внушениям монархом, поглощенным семейными делами куда больше, чем государственной деятельностью, завела страну в социальный тупик. Заложницей ситуации стала армия. Она считалась гарантом неприкосновенности самодержавия, но при этом находилась на периферии внимания политического истеблишмента.

Лишь в предвоенные годы военное министерство и Генеральный штаб попытались осуществить программы и реформы, направленные на укрепление ее расшатанной организационной структуры, техническое переоснащение и повышение боеспособности. Генштаб занялся разработкой принципов военного искусства, соответствующих характеру современной войны. Затраты на содержание и техническое обновление армии, тем не менее, практически не увеличивались. Что же до воспитания моральнопатриотического духа, акцент «по старинке» делался на сохранение и укрепление традиций, а не на психологическую подготовку к предстоящей войне «нового типа».

Перспективы войны оценивались военным руководством государства как «кратковременные и незначительные ». Военное искусство, организация и снабжение всех войск были сориентированы на скоротечную войну. Эта ошибка военных теоретиков и верхушки военных стратегов стала миной замедленного действия, взорвавшейся к середине 1915 года.

Война усугубила назревшие в армии противоречия и проблемы.

Вошедшая в социально–политический кризис Россия, хоть и располагала достаточно большой армией, имевшей крепкие традиции, оказалась не в состоянии «планировать ход войны». В первые месяцы боевой дух армии держался на сублимированном национальном чувстве. Характеризуя народные настроения в 1914 году, граф Головин писал:

«Первым стимулом, толкавшим все слои населения России на бранный подвиг, являлось сознание, что Германия сама напала на нас… Угроза Германии разбудила в народе социальный инстинкт самосохранения»4.

И солдаты, и офицерство переживали высочайший патриотический подъем: накануне августа 1914 года 96% подлежащих призыву явились на мобилизационные приемные комиссии5. Увы, уже полгода спустя апатия и разочарование, усугублявшиеся очевидной невнятностью политических причин затягивавшейся бойни, практически полностью заглушили чувство патриотизма. Предложить армии что–либо духоподъемное правительству, снедаемому интригами и властебоязнью, оказалось сложнее, чем снабдить окопы необходимым оружием.

Коалиционная стратегия Антанты была выстроена таким образом, что Россия в самые острые периоды войны играла ключевую роль в поражении Германского блока.

Это предопределило результаты Первой Мировой войны к 1917 году. Выпавшие на долю русской армии испытания требовали от ее личного состава, прежде всего от солдат и младших офицеров, находившихся в гуще боевых действий, в окопах, не только верности долгу и присяге, но и безупречной спаянности и дисциплины. Правительство рассчитывало компенсировать выносливостью и вымуштрованностью солдат русской армии недостаточное материально–техническое оснащение войск, уравновесить силы, противопоставив экономически более развитому противнику людскую массу. Это почти демонстративное нежелание тратиться на вооружение армии, варварское отношение к человеческой жизни стало на многие десятилетия «метой» боевого армейского строительства России.

«Огромные жертвы, плохое снабжение вооружением, неудачи на фронте, особенно в ходе кампании 1915 года, серьезно отразились на моральном состоянии армии и всей страны, вызвав политический кризис. Как на фронте, так и в тылу у многих закрадывалось сомнение в конечном успехе в войне. Брожение докатилось до глубокого тыла»6.

В кампании 1914—1915 годов большая часть кадрового офицерства была либо убита, либо выведена из непосредственного участия в боевых действиях — ранениями или пленом.

К весне 1915 года кадрового офицерского состава осталось в пехоте от 1/3 до 2/5 от общего числа. К осени того же года в пехотных полках остается не более 20% процентов кадрового офицерского состава7. В летнюю кампанию 1914 года и зимнюю кампанию 1914—1915 годов на 10 убитых и раненных приходилось 6—7 попавших в плен8.

Восполнить страшную убыль кадрового, получившего профессиональное образование до войны, офицерства должны были прапорщики запаса и офицеры производства военного времени. С1914 по1917 год пришлось призвать более 300 000 некадровых офицеров — лиц, получивших гражданское образование и сдавших экзамен на офицерский чин. Они и стали командовать ротами и батальонами…