Юлия Кантор - Война и мир Михаила Тухачевского

(В Военно–воздушной академии РККА имени Н. Е. Жуковского была даже учреждена «премия имени заместителя Народного Комиссара Обороны Маршала Советского Союза Михаила Николаевича Тухачевского за выдающуюся научно–исследовательскую работу в любой области техники, дающую решение новых научно–технических проблем »11.) «В середине 30–х годов Красная Армия как с точки зрения организационной, так и количественной, бесспорно, была сильнейшей в мире. В ней насчитывалось около 1,5 млн солдат и офицеров, до 5 тыс. танков и свыше 6 тыс. самолетов»12.

Вопросы вооружения всегда были для Тухачевского предметом практической подготовки к войне, а не абстрактного усиления государственной мощи. Но если в 1920–е годы эта «подготовка» являлась для него реализацией стремления к милитаризованному «экспорту революции» — захвату новых территорий, то теперь у Тухачевского были более чем когда либо веские основания для тревоги за суверенность границ собственного государства. М. Цайдлер в монографии «Рейхсвер и Красная Армия 1920—1933 г.» обращает внимание на то, что уже в конце октября 1933 года на дипломатическом рауте Тухачевский говорил об изменении советской линии в отношениях с Германией и в частности — о свертывании советско–немецких военных школ и баз:

«после того как Советский Союз убедился в том, что немецкое правительство взяло враждебный Советскому Союзу политический курс»13.

Тогда же Тухачевский говорил немецкому послу Ф. фон Твардовскому:

«Если начнется война между Германией и СССР, это будет страшнейшим несчастьем для обоих народов. Тогда Германия не будет иметь перед собой прежнюю Россию. Красная Армия многому научилась и многое наработала»14.

Тухачевский подчеркивал, что расхождения носят политический характер:

«Нас разлучает ваша политика, а не наши чувства, чувства дружбы Красной Армии к рейхсверу».

Ворошилов же оптимистически добавил, «транслируя»

мнение Сталина:

«Два слова, произнесенные публично, достаточны для того, чтобы дезавуировать враждебные тенденции, звучащие в «Майн Кампф»»15.

Этих «двух слов» не последовало. (Кстати, впервые «Майн Кампф» на русский язык перевел — для членов Политбюро — Карл Радек еще в начале 1930–х годов, до прихода Гитлера к власти.) 21 февраля 1933 года постановлением ЦИК СССР Тухачевский был награжден орденом Ленина «за исключительно личные заслуги перед революцией в деле организации обороны Союза ССР на внешних и внутренних фронтах в период гражданской войны и последующие организационные мероприятия по укреплению мощи РККА».

В 1934 году Тухачевский разработал теоретический труд «Характер пограничных операций», посвященный проблемам мобилизации и стратегического развертывания, ведения приграничного сражения. Подводя итог своим размышлениям, он отмечал:

«Утешать себя тем, что наши возможные противники медленно перестраиваются по–новому, не следует. Противник может перестроиться внезапно и неожиданно. Лучше самим предупредить врагов.

Лучше поменьше делать ошибок, чем на ошибках учиться»16.

Эта работа впервые увидела свет только в 1964 году.

Ворошилов отрицательно относился к оперативно–стратегическим заданиям, в которых за основу бралась конкретно складывающаяся обстановка в Европе и в мире, требуя все задачи по отработке начального периода войны строить «на отвлеченной обстановке, не приближенной в политическом отношении к условиям сегодняшнего дня».

Тухачевский саркастически комментировал умонастроения приверженцев «отвлеченных теорий»:

«Сторонники этой теории видели в новом человеке, в советском рабочем и колхознике, все необходимое и достаточное для того, чтобы обеспечить ведение маневренной войны. Как преодолевать пулеметное могущество боевого порядка современного противника — этому теория не учила. Приверженцы этой теории больше мечтали, чем доказывали. Находились товарищи, которые, например, утверждали, что для подготовки атаки бойца Красной Армии можно израсходовать меньше артиллерийских снарядов, чем для подготовки атаки солдата капиталистической армии, объясняя это превосходством духа красноармейца. На самом деле эта самовлюбленность могла бы повлечь напрасные кровавые потери в боях и крупнейшие неудачи»17.

В ноябре 1934 года Тухачевский поручил Я. И. Алкснису разработать предложения «О дальнейшем полете Р–5 с дозаправкой в воздухе»18. Впервые такая дозаправка была осуществлена в 1933 году и впоследствии нашла широкое применение в авиации.