Александр Широкорад - Давний спор славян. Россия. Польша. Литва [с иллюстрациями]

Петра обуяла мечта „ногою твердой встать“… в Германии. Ради этого он покровительствовал немецким баронам в Эстляндии, [158] Подробнее см.: Широкорад А. Б. Северные войны России. ради этого организовал серию династических браков с правителями германских государств. Замечу, что все последующие цари, кроме Александра ІІІ, женились на немках.

Анну Иоанновну и Елизавету Петровну тоже германские дела занимали куда больше, чем дела Малой и Белой Руси. Не зря же Елизавета зимой 1758 г. приказала привести в русское подданство население Восточной Пруссии.

И лишь Екатерина II (1729–1796; г. пр. 1762–1796) поняла бесперспективность русского вмешательства в германские дела и обратила свои взоры к Польше. Екатерина отказалась за своего сына Павла от наследственных прав в Голштинии. Мудрая царица, будучи этнической немкой, постепенно стала очищать государственный аппарат от засилья немцев, заменяя их русскими, в крайнем случае англичанами, французами и представителями иных наций. Ни один из многочисленных германских родственников Екатерины не получил ответственной должности в России. Среди любовников Екатерины не было ни одного немца. Когда говорят о возбуждении национальной розни, то следует различать вражду ко всем представителям конкретной нации без разбора и вражду к национальной мафии, захватившей наиболее важные посты в государстве и ущемляющей интересы коренного населения. Анна Иоанновна была на сто процентов русской, но она покрывала немецкую мафию, зато за спиной немки Екатерины в Петербурге не существовало немецкой мафии, равно как и у корсиканца Наполеона отсутствовала в Париже корсиканская мафия, [159] Разумеется, братья и сестры императора стали принцами и принцессами императорской крови, но они не играли самостоятельной роли. В окружении же Наполеона не было ни одного корсиканца. Даже самого близкого друга Саличетти он отправил в Италию префектом полиции. а у грузина Джугашвили не было грузинской мафии.

Долг великих людей — правильно оценивать национальный вопрос. Джугашвили понял, что такое Грузия и что такое Россия, и в 33 года сменил грузинский псевдоним Коба на русский — Сталин. Наполине Буона Парте в 22 года понял разницу между Корсикой и Францией и стал Наполеоном Бонапартом. Анхальт-Цербстская принцесса в 15 лет осознала разницу между ее княжеством и Россией.

Но вернемся к ситуации в Польше. В конце 50-х гг. король Август ІІІ стал хворать, и польские магнаты начали думать о его преемнике. Естественно, что сам король мечтал передать трон сыну — курфюрсту Саксонскому. Во главе саксонской партии были премьер-министр Бриль и его зять, великий маршал коронный граф Мнишек, а также могущественный клан магнатов Потоцких.

Против них выступал клан князей Чарторыских. [160] В некоторых источниках их называют Чарторыйскими или Чарторыжскими. Этот многочисленный клан в Польше стали называть Фамилией еще в 20–30-х гг. XVIII в. Чарторыские по польской версии происходили от сына великого князя Ольгерда Любарта, а по русской — от другого сына Ольгерда, черниговского князя Константина. Прозвище свое они получили от имения Чарторыск на реке Стырь на Волыни. Первые пять поколений Чарторыских были православными, но князь Юрий Иванович (по одним данным в 1622 г., подругам — в 1638-м) перешел в католичество.

Чарторыские предлагали осуществить ряд реформ в Польше, причем главной из них должен был стать переход всей полноты власти к Фамилии. Они утверждали, что новым королем должен быть только Пяст. Утверждение это было сплошной демагогией. Законные потомки королевской династии Пястов вымерли несколько столетий назад, а те же члены Фамилии никакого отношения к Пястам не имели. Однако в Петербурге делали вид, что не разбираются в польской генеалогии и называли Пястом любого лояльного к России магната. Между прочим, и матушка Екатерина II по женской линии происходила от Пястов. Ее дальний предок, германский князь Бернхард ІІІ, был женат на Юдите, дочери краковского князя Метко ІІІ Старого, умершего в 1202 г.

К Чарторыским примкнул и Станислав Понятовский (1676–1762) — мазовецкий воевода и краковский каштелян.

Понятовский, как и подавляющее большинство польских магнатов, не имел ни моральных принципов, ни политических убеждений, а действовал исключительно по соображениям собственной выгоды. Ради корысти он в начале века примкнул к королю Лещинскому и даже участвовал в Полтавском сражении — естественно, на стороне шведов. Затем Понятовский бежал вместе со шведским королем в Турцию, где они оба подстрекали султана к войне с Россией. Убедившись, что дело Лещинского проиграно, Понятовский поехал мириться с королем Августом П.