Н. Нарочницкая - За что и с кем мы воевали

Вместе это и стало грандиозным всеобщим вызовом — как суверенности народов, международному праву, так и фундаментальному понятию монотеистической цивилизации об этическом равенстве людей и наций, на которых распространяется одна мораль, и которые не могут быть средством для других.Именно универсальность вызова определила масштабы целей. Отрицание права других народов на историю позволяло истреблять второсортных и их культуру, жечь города и села. Ни в одной войне прошлого не было такой гибели гражданского населения на оккупированных территориях.

С легкой руки Э. Нольте коммунизм, всегда и везде считавшийся главной антитезой фашизму, стали называть его прототипом. Но объединять советский коммунизм с гитлеризмом — не только безнравственно, но и абсолютно антинаучно. Такой подход продиктован политической задачей дать интерпретацию Второй мировой войны как войны не за геополитические пространства, не за историческую жизнь народов, а как войны за «американскую» демократию.

Американский автор У. Лакер в книге под характерным для всей концепции названием «Россия и Германия. Наставники Гитлера» пытается доказать родство двух режимов — гитлеровского и советского, поэтому ему необходимо свести главный ужас немецкого «фашизма» к «тоталитаризму», поэтому он даже не акцентирует внимание на расовой теории и последовавших чудовищных идейных обоснованиях репрессий против евреев, насильственного перемещения рабской рабочей силы «остарбайтеров», занятие Черноземья СССР и Украины колонистами и программы сокращения второсортных русских, белорусов и украинцев на 40 млн. Иному автору никогда бы не простили такое «занижение» удельного веса Холокоста в преступлениях гитлеризма, но тут цель оправдывает средства, и все прощается. Целенаправленное идеологическое программирование сделало свое дело: сегодня принято объединять коммунизм с нацизмом, а гитлеровский нацизм с фашизмом итальянского типа.

Цель ясна — доказать, что главное зло XX века и вообще мировой истории — это русский и советский тоталитарный империализм, эталоном которого был СССР сталинского периода, и выделить все, что может сойти за его подобие в гитлеровском рейхе.

Абсолютно антинаучная трактовка тождества нацизма и большевизма стала клише западного обществоведения, которым уже оперируют образованнейшие и именитые авторы. Директор французского Института международных отношений Тьерри де Монбриаль даже «удивляется» «противоестественности» антигитлеровской коалиции — «странного альянса», соединения двух демократий и империи, носившей такой же тоталитарный характер, как и режим, который предстояло сокрушить. [23] Тьсрри де Монбриаль. Память настоящего времени. М., 1997. С.54. Но французам «Сопротивления» и летчикам «Нормандии-Неман», проливавшим кровь вместе с русскими не за идеологию, а за свою любимую «прекрасную Францию», такой союз не казался противоестественным. «Нацистская Германия воплощает совершеннейший большевизм» — обронил и крупнейший современный французский историк Ф. Фюре.

Что уже говорить о ведущем американском историке-русисте Р. Пайпс, который преподает свою китч-версию русской истории в Гарварде — кузнице американской политической элиты. Этот автор в наиболее плакатной форме выражает свой нигилизм в отношении России — как старой, так и советской. Он также называет русский большевизм «провозвестником» «теории элит», «тоталитаризма» и фашистских государств. Неприличный для «свободного» западного ученого социальный заказ проявляется в абсурдном добавлении, «что большевистская партия поддерживала свое „великорусское лицо“ на протяжении всей истории своего существования.» [24] Пайпс Ричард. Три «почему» русской революции. М., 1996. С. 30–40. Не-великорусское лицо первых большевиков и их тотальное отвержение русской истории давно уже стало притчей во языцех.

Именно эти книги переведены на русский язык постсоветскими либералами-западниками в постперестроечные времена.

Но тезис о родстве нацизма с «российским» коммунизмом не выдерживает анализа.

Коммунистический замысел обескровливал собственную страну ради идеи облагодетельствовать все человечество, на алтарь которого принесено все национальное.Первые пламенные большевики не скрывали, что Россия для них — вязанка хвороста для пожара мировой революции. Через призму религиозно-философских основ истории это учение, взятое в идеальных критериях, есть порождение так называемой «философии прогресса», которая в свою очередь родилась в христианском мире на пути отступления от христианства. Она выводится из ереси хилиазма — ложного учения о возможности тысячелетнего царства Божия на земле с праведниками и идеи утвердить в земной жизни равенство, даже насильно.