Юрий Фельштинский: Архив Троцкого (Том 3, часть 1)

Ближайшие месяцы принесут решительный сдвиг направо и налево. И кое-что в этих решениях зависит от нас. И тут я прихожу к разногласиям, которые есть в нашей среде. Я не думаю, что эти разногласия с Л.Д.[Троцким], но из переписки знаю, что они есть с целым рядом наших молодых товарищей. Из их писем слышна следующая нотка: ну, вот вам левый курс и его герои. Центр снова показал, что он представляет собою. Вот хорошо, мы оказались единственными, которые... и т. д. Наше усиление надо приветствовать, само собою, понятно во всяком случае. Если бы победил термидор, то мы бы оказались не второй партией, а единственной партией пролетариата, а после периода полного идейного развала в массе — выросли бы в массовую силу. Но разве это есть та перспектива, на которую мы ставили ставку? Ставка наша на реформу партии и на спасение завоеваний Октября. Из этого следует, что мы не только должны стараться собирать свои силы, но и занять позиции, позволяющие нам действовать на тех, которые еще с нами не пойдут. А это означает говорить центру, ни на один момент не отказываясь от критики его, мы будет поддерживать всякий его шаг против правых. Л.Д.[Троцкий] прав, говоря, что дело идет не о соглашениях, он прав, хотя бы уже потому, что о каком соглашении может идти речь между тюремщиком и его жертвой. Дело идет о том, чтобы именно теперь, в момент, когда центр без борьбы уступает место правым — нашей позицией и нашей дифференцированной борьбой усиливать в массах центровиков убеждение, что с нами можно идти совместно. Дело идет не о блоке со Сталиным, где будет то или другое лицо, нельзя вперед сказать. Дело идет о том пласте партийном, который не борется еще решительно с правыми, но хочет бороться (Рыков был принят на своем выступлении на Московском активе очень холодно). Я не знаю, что будет в дальнейшем с центром. Может, он окажется неспособным повести борьбу, тогда предрешен термидор или катастрофа в партии, которые при данном международном положении поставят под знак вопроса существование Советской республики. Тот факт, что всякий из нас должен дрожать при мысли об этой возможности, этой возможности не исключает. Но ясно, что мы должны сделать все для ее избежания. Мы немного можем сделать, будучи в ссылке, оторванные от наших единомышленников, а что это так, в этом историческое преступление Сталина. Но что можем, сделать должны (как увидите из сравнения заявления, посланного мною, с окончанием заявления Льва [Троцкого], у нас по этому вопросу сказано приблизительно то же самое). Но это не должно остаться эпизодом. Это должно быть линией поведения. Наши молодые вытаскивают цитаты из Ленина о центре. Они не соображают при этом двух вещей. Во-первых, что весь критицизм Ленина по отношению к центру не помешал ему в начале развертывания борьбы против войны пойти на Циммервальдский блок[15], а во-вторых, что наша партия, в отличие от западноевропейского периода начала войны, социально разношерстная и что наша правая опирается на элементы, прямо нам враждебные: кулацкие и мещанские, в то время как социальная база центра та же, что и у нас, из чего следует, что хотя мы с центром боремся и должны бороться за влияние рабочих, но блок с ними возможен.

По русским делам в руководящем слое оппозиции вряд ли найдутся существенные разногласия. Они существуют между нами, с одной стороны, и всей нашей молодежью — с другой. Часть из них договорилась до того, что термидор уже совершился и что возможен только путь катастроф. Другие, не договаривая этого, находятся в такой степени под влиянием ссылки, что не умеют правых и центра различить, хотя это на данной стадии политически необходимо. Этим настроениям в нашей среде надо дать бой, а не удовлетворяться тем, что они, в противоречие со своими взглядами, подмахнут всякое заявление Л.Д.[Троцкого]. В международных вопросах у нас оказались разногласия — самое существенное по китайскому вопросу. Я не намерен и его преуменьшать, ибо, во-первых, китайская революция не фунт изюма, 2) история партии тоже не фунт изюма. Но нельзя этих разногласии переоценивать, а) в том, что теперь надо делать в Китае, у нас есть единодушие, б) на практике проверка одной и другой точки зрения в будущем, и то не близком, в) центр нашей политики теперь не в вопросе о Китае, а в вопросе о спасении русской революции — в этом мы единодушны. (Я не могу молчать, когда Л.Д.[Троцкий], по моему глубокому убеждению, проповедует неверные взгляды, но кто надеется, что для меня это предлог для чего-то другого, тот ошибается. Так же как ошибались те, которые спекулировали на разногласиях по поводу выборов в Германии.) Но одно должны наши люди понимать: нельзя бороться против мертвечины сталинского режима и падать в обморок, когда у нас обнаруживаются разногласия. Нельзя кричать о самостоятельных выступлениях, когда мы оторваны друг от друга, не всегда можем согласовать наши действия и часто принуждены действовать самостоятельно. Не соглашаясь с критикой Л.Д.[Троцким] программы К[оммунистического] И[нтернационала] в ее китайской части, я не делаю ему формального упрека, ибо, будучи убежден в важности вопроса и своей правоте, он не мог иначе поступить. Но я беру себе те же самые права и признаю их за всяким оппозиционером. Я понимаю чувства наших товарищей, дрожащих за единство — этот важный рычаг исправления неправильного курса партии. Но это единство требует идейной борьбы в наших рядах, когда возникают разногласия, а не послушания.