М. Дитерихс - Убийство царской семьи и членов дома Романовых на Урале. Часть II

Но все было напрасно; никаких определенных сведений Она получить не смогла. Все отвечали Ей, что место нахождения поезда неизвестно.

Государь как бы исчез вместе с Императорским поездом.

С этого момента душевное и волевое напряжение Императрицы превысило Ее силы. Воли еще хватало на то, чтобы не показывать окружающим своего страдания из-за неведения о месте нахождения Государя, но наедине с собой Она, вероятно, уже не была в состоянии бороться с внутренним чувством беспокойства за участь Мужа и сильно плакала, так как приближенные впервые стали замечать на Ее лице заплаканные глаза и следы слез.

Только что пережив безусловно смертельную опасность, угрожавшую Ей и Детям со стороны взбунтовавшейся черни, Государыне, естественно, прежде всего представлялись различные ужасы, которым мог подвергнуться Император во время своего пути из Могилева в Царское Село. Ответы, полученные Ею на попытки выяснить, где Царь, как бы подтверждали опасения Ее за Его жизнь, а тогда, с Его смертью, России угрожала бы, по Ее мнению, безусловно гражданская война в тылу, которая, конечно, отразилась бы так или иначе на войсках фронта, а следовательно, на всей будущей судьбе Российского государства. Разделяя всецело историческую точку зрения своего Мужа на идею государственного единения русского народа, являясь Его духовной силой в борьбе последних лет за целость, неприкосновенность и святость идеи, Она тем не менее никогда не позволила бы себе принять без Государя какие-либо политические или административные меры того или другого направления, почему ко всем прочим терзаниям присоединялось еще, вследствие неизвестности о судьбе Мужа, мучение от сознания бессилия помочь Ему в наступившую серьезную минуту, когда, возможно, решалась судьба всей России. Как и Государь, Она сознавала опасность всех совершавшихся внутри России движений главным образом с точки зрения влияния этой опасности на сохранение боеспособности государства и вместе с тем, так же как и Он, чувствовала и понимала кроме того, что революционные беспорядки заключали в себе угрозу и специально династического свойства. Однако в этом последнем отношении в Ней больше всего страдали чувства жены к мужу; здесь, кроме горячей, преданной любви Ее к Нему, затрагивалось и Ее ревнивое отношение к Мужу, как к земному отражению религиозного выражения идеи Помазанника Божия. В этой духовной сфере своего мировоззрения Она безусловно способна была принести в жертву не только себя, но и детей, и все, что было в Ее средствах и силах, лишь бы оградить Его и послужить Ему до конца…

Не дождавшись утром 28 февраля Государя, Императрица послала просить прийти к Ней Князя Павла Александровича.

С Павлом Александровичем у Их Величеств были дружественные отношения до его женитьбы. Он бывал у Них часто, запросто, как член семьи. Но женитьба Его на Пистелькорс испортила Их отношения. Супруга Павла Александровича не была принята Ими, почему и Великий Князь перестал посещать Их Величества. Однако потом отношения улучшились, и Павел Александрович снова стал приходить один. Но затем, со времени убийства Распутина, Великий Князь опять перестал бывать, так как Государыня отказалась принять его, ибо, хотя он и не участвовал непосредственно в убийстве, но о предстоящем участии в нем своего сына знал и не удержал его.

Теперь невероятное беспокойство за судьбу Государя заставило Императрицу забыть все прошлое, и Она обратилась к Великому Князю. Павел Александрович приехал тотчас же, но ничего определенного сказать о Государе тоже не мог; ему было известно лишь, что Император выехал из Могилева, но на станции Дно поезд был задержан и направлен обратно, кажется, на Могилев. Павел Александрович сообщил Государыне кроме того, что политическое положение настолько серьезно и опасно, что пожалуй, только немедленным дарованием конституции можно еще предотвратить падение династии.

Но что было пользы говорить об этом Государыне? Для Нее все сосредоточивалось на одной мысли - где теперь Государь, что с Ним? Без Него Она была ничто. В Нем для Нее был и бесконечно любимый Муж и Отец Ее Детей и бесконечно почитаемый Венценосец Ее религиозного мировоззрения. При Нем Она могла быть громадной духовной силой в борьбе с «завистью диаволи», без Него - Она ничто. Она в эти дни чувствовала и понимала свое страшное одиночество и переживала в нем все муки, одновременно постигшие Ее: болезнь Детей, опасное состояние Сына, революцию вокруг трона, звериный рев черни вокруг Семьи и полное неведение о судьбе Мужа. «Мука Императрицы в эти дни смертельной тревоги, - говорит свидетель Жильяр, - когда без известий от Государя, она приходила в отчаяние у постели больного ребенка, превзошла все, что можно себе вообразить. Она дошла до крайнего предела сил человеческих; это было последнее испытание, из которого Она вынесла то изумительно светлое спокойствие, которое потом поддерживало Ее и всю Ее Семью до дня Их кончины».