Олег Платонов - Николай II в секретной переписке

Н. снова просит очень тебя за все поблагодарить.

Милый, у нас вчера была вечерняя служба в Ф.С . [929],вечером сегодня там же, сегодня утром в Пещ. ц., а завтра утром в нижнем госпитальном храме. Надеюсь в понедельник утром причаститься — от всей души прошу у тебя прощенья, мой единственный и мое все, если словом или делом невольно обидела тебя. — Я так рада причаститься — я жажду этой моральной поддержки, — приходится так много переживать, так много приходится себя расходовать. Исповедоваться буду в воскресенье в 10 час. вечера — быть может, и А. пойдет со мной, иначе я буду совсем одна, девочки не хотят сейчас причащаться. — Прощай, мой ангел. Я сегодня увижу нашего Друга у нее в доме, поговори о Нем с m-r Гиббсом. Осыпаю тебя нежными поцелуями и благословляю.

Навеки твоя глубоко тебя любящая и тоскующая по тебе старая

Женушка.

Я просила А. сделать выписку для тебя относительно ее брата,так как нахожуэто интересным.

Ц.С. 7 августа 1916 г.

Ангел мой любимый!

От всей души благодарю тебя за твое милое письмо — понимаю, что тебе трудно писать, когда у тебя так много дела.

Пасмурно — прошел небольшой дождь. Вчера вечером видела нашего Друга в маленьком доме. Он посылает тебе эти цветы и горячий привет. Они выезжают во вторник вечером. А. и я идем на исповедь в 10, а завтра утром в 9 у нас служба в нашем пещ. храме, — буду особенно усердно молиться за тебя, мой единственный и мое все, душою буду там с тобой. Осыпаю тебя нежными поцелуями и шлю тебе горячий привет.

Каковы вести с фронта? Как будто очень тихо?

Прости за скучное, короткое письмо, но у меня решительно нет времени больше писать. — Посылаю тебе “свечки” , — как обидно, что ты опять в них нуждаешься!

Прощай, мой ясный светик!

Бог да благословит и защитит тебя!

Навеки глубоко любящая тебя твоя старая

Солнышко.

Ц. ставка, 7 августа 1916 г.

Моя возлюбленная душка!

Горячо благодарю за дорогое письмо. Поблагодари А. за присланную ею копию. — Опять некогда писать, так как неожиданно сегодня утром появился Алек; я только что принимал его после завтрака. К счастью, он был спокоен, говорил о делах Рейна и других, но не брюзжал. Сегодня вечером приму Мамонтова, а Макарова только завтра, в понедельник. Я велю ему прекратить эту историю с Лопухиным.

Очень жарко, боюсь, не собирается ли гроза.

До свидания! Храни тебя Господь, моя дорогая женушка!

Целую тебя и девочек нежно.

Навеки твой старый

Ники.

Ц.С. 8 августа 1916 г.

Мой любимый!

Горячее спасибо, ангел мой, за дорогое письмо. Как досадно, что тебе приходится принимать такую массу людей! — Страшно жарко сегодня и очень душно, но все же чуть-чуть веет ветерок, не поеду кататься — предпочитаю спокойно посидеть.

Причащение было великим утешением и успокоительно подействовало на меня — всей душою я была с вами обоими. Мне так приятно молиться в нашем маленьком нижнем храме. Оттуда мы отправились прямо в лазарет, где мне дали стакан чаю, затем я принялась за перевязки. Постройка нашего нового флигеля быстро подвигается вперед, — надеюсь, что она будет закончена к концу октября. 10, в четверг, будет вторая годовщина нашего лазарета, и все ждут с нетерпением переименования его в собственный Е. В. лазарет № 3, так как постоянно выходят недоразумения между дворцовым лазаретом и лаз. Большого дворца.

Интересно бы знать, что ты думаешь предпринять относительно гвардии, будет ли им дан временный отдых? Наш Друг надеется, что мы не станем подниматься на Карпаты и пытаться их взять, так как, повторяет Он, потери снова будут слишком велики.

Чебыкин будет у меня, чтоб решить насчет госпиталя при новых казармах 3-го стрелкового полка.

Теперь должна кончать. Прощай, сокровище мое ненаглядное, мой единственный и мое все, мой дорогой светик, осыпаю тебя пламенными поцелуями.

Бог да благословит тебя!

Навеки преданная тебе твоя старая

Женушка.

Ц. ставка. 8 августа 1916 г.

Моя любимая!

Очень благодарю за дорогое короткое письмо. Я думал с особою нежностью о тебе вчера вечером и сегодня утром, когда ты причащалась в нашей уютной пещерной церкви. — Кажется, будто прошел год с тех пор, как мы причащались вместе в те тяжелые дни, перед моим отъездом сюда! Я так хорошо помню, что когда я стоял против большого образа Спасителя, наверху в большой церкви, какой-то внутренний голос, казалось, убеждал меня прийти к определенному решению и немедленно написать о моем решении Ник. [930] , независимо от того, что мне говорил наш Друг.