Олег Платонов - Николай II в секретной переписке

Яркое солнце.

Целую без конца и благословляю. Твоя

Женушка.

Царское Село. 2 декабря 1915 г.

Мой дорогой,

Еще одно верное сердце ушло в неведомый край! Я рада за нее, что все кончилось, так как жизнь в будущем могла бы стать для нее еще худшим физическим мучением. — Все это произошло так быстро, что еще нельзя опомниться. Вот она лежит здесь, как восковая кукла — я не могу назвать ее по-другому, так это не похоже на ту Соню, которую мы знали, такую всегда жизнерадостную и цветущую! — Бог милосердный взял ее к себе, без всяких страданий.

Я тебе вчера писала во время завтрака, а когда начался доклад Вильчковского, меня позвали к ней, — сердце сильно ослабло, 39,7, и она причастилась Св. Тайн — в 2 1/2 ч. — Она не могла больше открыть глаз — единственное, что она сказала, было: “прости”, обращенное ко мне, — и затем она больше не слышала, когда ее просили глотать. Наступал конец. — Я просила батюшку прочесть молитвы и соборовать ее. Это приносит мир и, по-моему, всегда помогает отходящей душе. Она быстро изменилась. — В 4 1/2 ч. ее тетя просила меня пойти отдохнуть, так что я прилегла в комнате Изы, и тут же мы пили чай. — В 5 ч. 10 мин. меня позвали — батюшка читал отходную, и она совершенно спокойно почила. Да упокоит Господь ее душу и да благословит ее за всю ее любовь великую ко мне за эти долгие годы!

Никогда она не жаловалась на свое здоровье. Даже будучи парализованной, она до конца радовалась жизни. — Ее сердце не выдержало — ей делали камфарные и другие впрыскивания, но ничто больше не действовало на сердце. — Жизнь — великая тайна: то ожидают рождения человеческого существа, то опять ожидают отхода души. Какое величие во всем этом, и невольно чувствуешь, как мы, смертные, все ничтожны и как велик наш Небесный Отец! Очень трудно выразить мысли и чувства на бумаге. — Я чувствовала, что передаю ее Богу, — с желанием помочь ее душе быть счастливой. Меня охватывает трепет перед святостью происшедшего такая тайна, которую постигнешь лишь за гробом! — В 9 час. девочки и я пошли на панихиду. Сейчас ее положат в гроб в ее гостиной, но я приберегу свои силы к вечеру, чтобы присутствовать на выносе в церковь Знамения. — Я почти не спала слишком много впечатлений.

Я спокойна — какое-то застывшее, тупое чувство вследствие всего пережитого.

Боткин впервые появился сегодня утром — и просил меня соблюдать покой из-за расширения сердца. Хочу завтра утром причаститься — рождественский пост — и теперь это будет для меня поддержкой. А. тоже пойдет — в пещ. Храме — в 9 ч. — Так что, мой милый, горячо и нежно прошу твоего прощения за все слово и дело, — благослови меня, мой друг! — Будет утешительно помолиться за тебя завтра — как раз когда ты начнешь свое путешествие. Бог даст, все уладится. Жалко, что ты не увидишь Гвардейский Экипаж. — После твоего вчерашнего письма мы решили послать Попова в Одессу с моею церковью и Андреева в Жмеринку с церковью для 4-го полка. — Интересно бы проехать дальше. — Посылаю тебе сегодня небольшой подарок (ящик для писем ждет твоего возвращения), — открой его 5-го вечером.

Это — увеличенная фотография из прошлогодней группы. — Я посылаю ее сегодня, чтобы не опоздала к 6-му. — Шлю также мои самые горячие поздравления, пожелания и поцелуи к твоим именинам — душой и сердцем я всегда с тобою, мой дорогой ангел! Посылаю также немного цветов; другие, наверное, завяли, так как вчера была неделя, как ты уехал.

Дай Бог тебе счастливо путешествовать! — А. целует тебя, — твоя мама будет на панихиде. Я тоже пойду, потому что О. и Т. должны ехать в город — они не могут отложить — у них важное заседание Комитета и прием пожертвований.

Да благословит и сохранит тебя Господь, мой дорогой! 1000 нежных поцелуев от твоей старой

Женушки.

Царское Село. 3 декабря 1915 г.

Мой милый, бесценный,

Было большим утешением причаститься сегодня утром. Шла в церковь с думами о вас. — Было так мирно и хорошо, — наши певчие чудно пели, — в церкви никого не было, — только милая Ольга пришла. Аня ходила со мной. Но везде недостает Сони, и вспоминается, как я подвозила ее в колясочке к царским вратам. После чаю Аня отправилась в город, а Ольга и я пошли поставить свечки в Знамении. — Монахиня читала псалтырь, — покойница вся была закрыта, и стояла там одна только верная горничная ее, — так она одинока! Я заказала Сорокоуст, так как никто не догадался этого сделать. Вчера офицеры Сводного полка несли ее из дому по лестнице и в церкви, а по улице — прислуга. — Т. и М. следовали пешком, я ехала позади с О. и А. — Шел снег, все прошло спокойно и быстро. — Не верится, что существо, полное жизни, теперь лежит неподвижно. — Да, душа в самом деле отлетела!