Олег Платонов - Николай II в секретной переписке

Ангел мой, да благословит и сохранит тебя Господь! Я всегда с вами, мои родные, — это такое горе каждый раз, — и я рада, по крайней мере, тому, что вы уезжаете вечером, когда можно прямо уйти к себе в комнату.

Твои теплые ласки — вся моя жизнь, и я всегда вспоминаю о них с безграничной нежностью и благодарностью.

Спи спокойно, дружок, — пусть св. ангелы хранят твой сон! Малютка с тобою, чтобы согреть и утешить тебя.

Навсегда твоя безгранично любящая

Женушка.

Царское Село. 28 октября 1915 г.

Мой милый,

Мои самые нежные мысли не покидают вас обоих ни на минуту, мои дорогие. Я рада, что ты повидал много войск. Я не думала, что тебе это удастся в Ревеле. Поедешь ли ты дальше, в Ригу и Двинск? Очень холодно, но яркое солнце. Страшно тоскую по вас обоих. Но за тебя я гораздо спокойнее, раз малютка с тобой, он развеселит и развлечет тебя. Тебе не надо будет больше ездить в автомобиле с Фред. или Воейковым. Вели неустанно наблюдать за стариком. Наш Друг боится, чтобы он не выкинул какой-нибудь глупости перед войсками. Пусть кто-нибудь сопровождает его и следит за ним. А. передала мне для тебя эту бумагу — она забыла сказать мне про нее, очевидно, не понимая, какое она имеет для нас значение в вопросе о Бэбином здоровье и какая огромная тяжесть, наконец, снимается с наших плеч после 11-летнего постоянного страха и беспокойства!

Извини, что опять пристаю с бумагой, но Рост. мне ее прислал, а ему может послать ответ Воейков, — это будет лучше всего.

Я недолго была в лазарете, так как пришлось много читать. У нас завтракали Валя, Иза, m-r Малькольм и г-жа Сибилла Грей. Они все такие милые люди (устраивают лазарет в доме Эллы — операционная зала будет в комнате Эллы с тремя окнами, из которых ты обыкновенно смотрел). Затем я приняла трех сестер, уезжающих в Австрию, и моего улана Казенбека. Пожалуйста, помни про Княжевича. Вернувшись со станции, я прямо пошла спать, печальная и одинокая, — все видела перед собою ваши милые лица — мои дорогие георгиевские кавалеры [489]. До свидания, мой друг!

Да благословит и да сохранит вас Господь теперь и навсегда. Осыпаю тебя поцелуями и жажду твоих объятий.

Навсегда твоя старая

Солнышко.

Интересно, куда направят это письмо — в ставку или Псков, что было бы умнее всего. Я так рада, что знаю, где ты теперь, как живешь, где катаешься, какая местность кругом и церковь — могу мысленно всюду следовать за тобою.

Всем мой привет.

Царское Село. 29 октября 1915 г.

Мой любимый,

Я только что получила твою телеграмму из Вендена, которая шла от 10 до 11 ч. 5 м. Теперь, я думаю, ты уже в Риге. Все мои мысли и молитвы с вами, мои дорогие. Как интересно все, что ты видел в Ревеле! Могу себе представить, в каком восторге были команды английских субмарин, что ты их посетил! Теперь они знают, за кого они так храбро сражаются. Заводы и корабельные верфи будут теперь, наверное, работать лучше и с удвоенной энергией. Был ли Бэби с тобою? Что сделал ты с стариком?

Здесь тоже стало немного теплее, 5 градусов мороза и солнце. Я останусь лежать до 12 час., так как сердце немного расширено и болит, голова тоже (не очень сильно) со вчерашнего дня. Ко мне придут несколько человек с докладами, а это утомительно при тяжелой голове. Кончу письмо позднее, — может быть, будет что сообщить тебе.

Дорогой, я опять с прошением к тебе, которое мне сегодня принесла вдова m-me Беляева [490] . Гротен был сегодня у А. Он в отчаянии, что без места, — он теперь поправился и хочет ехать в полк, чтоб сдать его, а затем поедет в Двинск в резерв. Но, может быть, ты захочешь дать ему какое-нибудь назначение? Его старший офицер получил полк, а теперь командует уже бригадой.

Я окончательно ничего не соображаю после того, как приняла всех этих людей. Г-жа Шнейдер [491] была очень интересна и болтала без умолку. Мы с ней решили оставить Кривошеина в кустарном комитете, где он может быть очень полезен.

Извини за скучное письмо, но я не способна сейчас написать лучше. Целую тебя и крещу. Провожу такие грустные, одинокие ночи, и сплю неважно. Господь с вами!

Навсегда твоя старая

Женушка.

Помни про Княжевича.

Царское Село. 30 октября 1915 г.

Мой бесценный душка,

Сегодня утром тает, идет дождь, и ужасно сумрачно и темно. Благодарю от души за вчерашнюю телеграмму из Вендена. Я счастлива, что тебе удалось проехать за Ригу. Это было утешением для войск и успокоило городских жителей. Волновался ли Бэби при звуках дальних выстрелов? Как твоя жизнь теперь изменилась! Слава Богу, никто тебя не удерживает и не мешает разъезжать и показываться солдатам. Н. должен теперь понять, как ложны были его суждения и как много он лично потерял от того, что никогда нигде не появлялся.