Олег Платонов - Николай II в секретной переписке

19-го. С добрым утром, мое сокровище. Опять дивная погода — такая благодать после позднего лета и дождей! Инженер-механик [290] Интимное выражение. пришел ко мне, и мне так хотелось бы послать его к черту. Какие известия с войны? Так мало слышно нового. Наше постоянное отступление сильно растянет их фронт и усложнит им дело, а нам, надеюсь, будет выгодно. Как насчет Варшавы? Лазареты там очищаются, а некоторые совсем эвакуируются, — это, наверное, только крайняя мера предосторожности, потому что за 11 месяцев вполне имели время хорошо укрепить этот город. Они, по-видимому, возобновляют свое осеннее наступление, но теперь пошлют лучшие войска, и им будет легче, потому что они всесторонне изучили данную местность. На моих дорогих сибирцев и их товарищей обрушится вся наступающая масса, — дай Бог, чтобы им опять удалось спасти Варшаву. Все в руках Господних! Постараемся дотянуть, пока не придет достаточное подкрепление снаряжением, тогда мы сможем с удвоенной силой напасть на них. Но эти постоянные огромные потери наполняют скорбью мою душу. — Правда, они, как мученники, прямо идут к престолу Божьему, — но все же очень тяжело.

Обрати внимание на подпись Бэби в его письме, это его собственная выдумка. Его настроение сегодня за уроком было несколько буйным, и получил он только тройку. Девочки некоторые свои уроки берут на балконе. Бенкендорф неожиданно в городе упал в обморок и ушибся при падении. Говорят, что это может быть с желудка, но я боюсь, что это посерьезнее. Посмотрим, что доктор скажет сегодня утром. Это было бы большой потерей для нас, потому что он человек старого стиля, что теперь, увы, больше не встречается, и он гораздо лучше Вали [291] Долгоруков Василий Александрович, генерал-майор Свиты, входил в ближайшее окружение Царя. . Рядом со мной на балконе стоит огромный букет жасминов. М-те Вильчк. собрала его в саду лазарета.

Прощай, дружок, моя радость, мое счастье. Целую и благословляю тебя с глубокой любовью. Навсегда твоя

Женушка.

19 июня 1915 г.

Моя душка-Солнышко,

Извиняюсь, что посылаю тебе пустую бутылочку из-под каскары [292] Слабительное. , но мне нужно еще. Кладу в середину огарок моей свечки — отдай его Алексею для его коллекции.

Как я благодарен тебе за твои милые письма, за всю преданность и любовь твою ко мне! Они придают мне силы. Крепко обнимаю тебя, возлюбленная моя! Слишком жарко, чтобы писать на подобные темы. Я рад, что ты видела старика. Успокоил ли он тебя?

Посылаю тебе крохотную фотографию, которую Джунк. [293] Джунковский В.Ф., товарищ министра внутренних дел, масон. сделал здесь в прошлый раз. Я решил выехать во вторник, и, Бог даст, мы в среду увидимся, наконец.

Теперь гвардия и другие части переводятся в сторону Холма и Люблина, так как немцы теснят нас в этом направлении. Вот почему я сижу здесь, пока не закончится сосредоточение. Теперь я опять здоров — у меня просто был прострел с левой стороны крестца, от которого мне было больно при попытках глубоко вздохнуть, особенно болело по ночам; но теперь совсем прошло. Из-за жары мы совершаем долгие поездки в автомобиле и очень мало ходим пешком. Мы выбрали новые тракты и ездим по окрестностям, руководствуясь картой. Часто случаются ошибки, так как карты устарели, они были составлены 18 лет тому назад: появились новые дороги, новые деревни, и исчезли некоторые леса, что меняет карту. Иногда лошади с телегами, которые мы встречаем, начинают нести — тогда мы останавливаемся и посылаем шоферов выручать их. В понедельник я надеюсь съездить в Беловеж.

Хорошо, что ты повидала Щербатова, постарайся теперь увидеть Поливанова и будь с ним откровенна. Ну, курьеру пора отправляться. Благослови тебя Бог, моя женушка, мое сокровище!

Горячо целую тебя и дорогих детей.

Неизменно твой муженек

Ники.

Передай ей мой привет.

Ц.С

20-го июня 1915 г.

Мой любимый, дорогой Ники,

Все мои мысли и нежная любовь с тобой. Слышу колокольный звон и жажду пойти и помолиться за тебя, но сердце мое опять расширено, так что должна оставаться дома. Погода опять чудная. Наш уголок на балконе так красив и уютен по вечерам с двумя лампами: мы разошлись после 11 час. Аня издали видела “Александрию”, “Дозорного”, “Разведчика” и “Работника” — было очень хорошо, масса публики, музыка, все выглядело прелестно. Странно и грустно в первый раз за 20 лет не быть там, но здесь больше работы, а ездить взад и вперед в Петергоф я не в силах. Здесь легче видеть людей и посылать за ними, когда они нужны. Так хотелось бы знать, что ты решил относительно Самарина — отказался ли ты него? Если да, то не торопись с назначением другого, а обсудим это спокойно вместе. Я старику все сказала и думаю, что он меня понял, хотя он, будучи очень верующим, все же очень мало знает церковные дела (Горем.). Аня получила из Тюмени от нашего Друга следующую телеграмму: “Встретили певцы, пели пасху, настоятель торжествовал, помните, что пасха, вдруг телеграмму получаю, что сына забирают, я сказал в сердце, неужели я Авраам, реки прошли, один сын и кормилец, надеюсь пущай он владычествует при мне, как при древних царях”. Любимый мой, что можно для него сделать? Кого это касается? Нельзя брать его единственного сына [294] Сын Г. Распутина — Дмитрий. . — Не может ли Воейков написать воинскому начальнику. — это, кажется, касается его, прикажи ему, прошу тебя.