А. Лабриола - ОЧЕРКИ МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОГО ПОНИМАНИЯ ИСТОРИИ

Как уже говорилось, формирование современного, или буржуазного, общества было воссоздано в своих главных и типических чертах в Манифесте, который дал общий анатомический разрез этого общества во всех его последовательных аспектах: цех, торговля, мануфактура и крупная промышленность,— прибавив к этому перечисление его производных сложных органов: права, политических учреждений и др. Таким образом, в Манифесте уже содержатся в скрытой форме первичные элементы теории, имеющей своей целью объяснить историю, исходя из принципа борьбы классов.

Это же буржуазное общество, революционизировавшее все предшествовавшие способы производства, осветило само себя и процесс своего становления и роста, создав учение о своем строении — экономическую науку. Последняя действительно появилась на свет и развивалась не в обстановке, свойственной примитивным обществам, не пришедшим к самосознанию, а при ярком свете современного мира, ведущего свое начало от Возрождения.

Всем известно, что политическая экономия зародилась — вначале в фрагментарном виде — в первую эпоху существования буржуазии — эпоху бурного роста торговли и великих географических открытий, т. е. в первую и вторую фазы меркантилизма [54] Меркантилизм — экономическая политика ряда европейских феодальных государств в XV—XVIII вв., выражавшая интересы нарождавшейся буржуазии, стремившейся ускорить накопления капиталов в стране путем развития внешней торговли, торговых войн и порабощения отсталых народов, а также система экономических взглядов, обосновывающих эту политику . И возникла она сначала с тем, чтобы ответить на некоторые специальные вопросы, например: законно ли взимание процентов? выгодно ли государствам и народам накопление денег? и т. п. Постепенно она выросла, включив в сферу своих исследований более сложные аспекты проблемы богатства, и развилась далее при переходе от меркантилизма к мануфактуре, а позднее — еще более быстро и решительно — при переходе от мануфактуры к крупной промышленности. Она была духовной сущностью буржуазии, завоевывавшей общество. Накануне Великой французской революции политическая экономия как наука в своих общих контурах уже почти достигла своего завершения. Она была лозунгом восстания против старых — феодальных форм собственности на землю, против цехов, привилегий, ограничений труда и т. п., т. е. была лозунгом свободы. Ибо, в самом деле, естественное право, которое постепенно развивалось от предшественников Гроция до Руссо, Канта и конституции 93-го года, было не чем иным, как воспроизведением экономической науки и идеологическим дополнением к ней — до такой степени, что предмет и его дополнение часто смешиваются воедино в умах писателей и в выдвигаемых ими постулатах, как можно видеть на типичном примере физиократов [55] Физиократы — одно из направлений буржуазной классической политической экономии, возникшее во второй половине XVIII в. Основное положение физиократов заключается в том, что только земледельческий труд является производительным трудом. Физиократы перенесли центр исследования из обращения в производство и впервые стали рассматривать экономические процессы в аспекте воспроизводства .

Политическая экономия, поскольку она являлась наукой, выявила отличительные признаки и проанализировала элементы и формы процесса производства, обращения и распределения, сведя все к категориям: деньги, денежный капитал, процент, прибыль, земельная рента, заработная плата и пр. Она уверенно шествовала, становясь все более ясной и постепенно углубляя свой анализ — от Петти до Рикардо. Господствуя безраздельно в сфере своей деятельности, она лишь изредка встречала возражения [56] В качестве примера приведем случай с Мабли и Мерсье де ла Ривьер, компилятором доктрины физиократов, не говоря уже о Годвине, Галле и др. . Политическая экономия исходила из двух предположений, которые даже не помышляла защищать, настолько они казались очевидными, а именно: что социальный порядок, который она прославляла, и есть естественный порядок и что частная собственность на средства производства неотделима от свободы человека; все это делало наемный труд и приниженное положение наемных рабочих необходимыми условиями существования человеческого общества. Иными словами, она не видела исторической обусловленности тех форм, которые она обнаруживала и объясняла. Даже те противоречия, с которыми она сталкивалась при попытках последовательной систематизации (много раз предпринятых и никогда не удававшихся), она стремилась элиминировать логическим путем; так обстояло дело с Рикардо, пытавшимся бороться с земельной рентой, взимание которой он считал несправедливым.