Лидия Флем - Повседневная жизнь Фрейда и его пациентов

В 1922 и 1923 годах американцы и англичане, которых Фрейд принимал на своей кушетке, собирались в каком-нибудь из кафе на Верингерштрассе, чтобы обсудить психоаналитические сеансы. Однажды двое англичан, один из них – переводчик Фрейда на английский язык Джеймс Стрейчи, а второй – Джон Рикман, пригласили Кардинера на чашку чая, чтобы задать ему вопрос, который весьма занимал обоих: «Говорят, что Фрейд разговаривает с вами во время сеанса. Как вы этого добиваетесь?» Сами они подозревали, что их психоаналитик мирно спит у них за спиной. В своем дневнике Кардинер описал этот эпизод и выдвинул предположение, что благодаря этим безмолвным сеансам возникла английская школа психоанализа, для которой главным условием было соблюдение полной тишины!

Другие ученики, напротив, жаловались на то, что Фрейд был излишне разговорчив. Швейцарец Реймон де Соссюр, преклоняясь перед ясностью ума и гениальностью профессора, тем не менее упрекал его за то, что тот не смог отказаться от использования внушения, которое ранее достаточно долго применял в своей практике. «Если он не сомневался в том, что установил истину, то уже не тратил времени на ожидание того, чтобы эта истина сама всплыла в сознании больного; он хотел сразу же убедить пациента в правильности своей догадки и поэтому был излишне многословен». А Джоан Ривьер была поражена опрометчивыми словами Фрейда, заявившего ей в самом начале ее первого сеанса: «Ну что же, кое-что о вас я уже знаю; у вас точно были отец и мать».

В отличие от современных психоаналитиков, придерживающихся в общении с пациентами установки на «доброжелательный нейтралитет», Фрейд без раздумий начинал общаться со своими больными, делился с ними мыслями о тех или иных известных ему личностях или о прочитанных произведениях. Почему он это делал? Из дружеского участия или для ободрения пациента? А может быть, таким образом проявлялся контртрансфер, которому Фрейд не мог противиться и который еще не оценил в полной мере? Или это был хорошо рассчитанный профессиональный прием? Фрейд часто делал маленькие подарки своим пациентам: как-то, в самый разгар зимы, он подарил X. Д. ветку апельсинового дерева, увешанную плодами, ее привез с юга Франции один из его сыновей. Доктору Блантону он преподнес четырехтомник своих произведений, что вызвало у того серию сновидений, в которых книги Фрейда переплелись с мыслями о войне, взрывчатых веществах и поэзии Шекспира. Услышав от пациента рассказ об этих его сновидениях, Фрейд заметил: «В последние дни ваши сны стали один мрачнее другого. Этому может быть только одно объяснение, а именно – в вашем отношении ко мне произошли изменения, и случилось это из-за моего подарка». И, возможно во избежание непонимания, добавил: «Этот случай показал нам, какие сложности всегда возникают во время психоанализа из-за подарков».

В ходе своих толкований Фрейд любил рассказать какой-нибудь еврейский анекдот или продемонстрировать одну из статуэток из своей коллекции. Профессор «пригласил меня в соседнюю комнату и показал на предметы, стоявшие на столе», – писала X. Д. Он дал ей в руки фигурку Вишну из слоновой кости – на голове у бога извивались змеи, потом взял со стола совсем маленькую бронзовую статуэтку Афины в шлеме и доспехах, одна ее рука была вытянута так, будто поначалу она что-то держала в ней. «Это моя любимая статуэтка, – объяснил X. Д. Фрейд, – она – само совершенство. К сожалению, потеряно копье богини». Он произнес эти слова по-английски, почти без акцента, своим завораживающим, певучим голосом. Хилда Дулиттл ценила сокровища Фрейда, но и десять лет спустя так и не смогла понять смысла этих «походов» в соседнюю комнату. Было ли это развлечением, данью светскому общению или же обдуманным приемом, используемым психоаналитиком в лечении пациента? «Может быть, он хотел увидеть мою реакцию на воплощенные в этих статуэтках идеи?… Или же просто-напросто хотел дать мне понять, что желает приобщить меня к своим сокровищам, к этим реальным, осязаемым вещам, находящимся у нас перед глазами, которые наводили на мысль о существовании других сокровищ – их нельзя было потрогать руками, но от этого они не становились менее ценными – сокровищ его собственного ума?»

Медленное тление сигары и распространяемый ею ароматный дым, вдыхаемый посетителями; красные тюльпаны на столе, заставленном древними божествами; пачка писем в прихожей; слегка помятый жемчужно-серый костюм или другой – темный в клетку, нет, скорее в полоску; доллары (а не австрийские шиллинги), купленные в банке «Томас Кук», чтобы расплатиться с профессором; настенные часы, бьющие четыре раза в час; ветка с золотистыми плодами, полученная в подарок зимой; горничная, предлагающая зонтик во время дождя; Фрейд, являющийся во сне то в образе королевы Виктории, то шофера, то злой домовладелицы, а то собора…