Маремьяна Голубкова - Мать Печора (Трилогия)

Озорные эти слова первая сказала Верочка. Давно, видать, в комсомольских головах эта дума бродила.

Анне Егоровне сказали - та призадумалась. Трифон Окулович принахмурился.

- Всю Печору не вычерпать...

Николай Протасьевич прищурился и спрашивает:

- А по силам ли, ребята, затею затеяли?!

- А ведь стоит взяться, - отвечает Анна Егоровна.

- Выдюжим, - говорит и Степан Петрович.

- Осилим, - соглашается Николай Богданов.

А когда и Трифон Окулович без единого слова пожал Мише руку, сели звеньевые за стол и переписали свой договор наново.

Еще через неделю пришла из Усть-Цильмы газета. В статье Пети Канева говорились про светлозерцев хорошие слова: назывались они рыбаками-десятитонниками. И хоть дело это было у светлозерцев только еще надумано, из Петиной статьи было видно, что это живая быль. "У светлозерцев слова с делами не спорят", - писал Петя. А надо всей газетной полосой стояли большие цифры: "10 тонн на рыбака вместо 28 центнеров по плану!"

7

Весь август играли над Печорой переметные ветры. На какой-то редкий день отстоится погода. На реке тишь да гладь, а по небу все еще бегут непоседливые тучки. Ветерок-тиховей обмахнет своим легким крылом Печору. Пробежит темной полоской с берега на берег малая пузырчатая рябь. И опять на воде светлота, гладкота, ясень. Изредка прочеркнет по воде своим хребтом прямую ровную черту кривозубая щука, метнется в сторону от берега розовоглазая сорожка - и опять на реке тишь да гладь: ходи да слушай речи тундровых речек, урчанье ручьев, голоса далеких лесов.

Промелькнет такой редкий погожий день, и опять август заговорит ветрами. Налетит просоленный морем полуночник, приведет с собой взлохмаченные грозовые тучи. Свернутся они черными сытыми котами, помурлыкают громом. Проведет им ветер против шерсти - искры сыплются.

Сначала подымется на реке неживая окатистая волна, а потом разойдется, расшумится ветер - и ну колыхать мать Печору! Стадами, будто белые резвоногие олени, пасутся на реке волны. А меж них пастухами ездят на лодках, как на нартах, наши рыбаки и помахивают хореями-шестами, промеривают под собой непроглядную глубину.

Ничто не останавливает и светлозерцев в эту пору. С самой весны стоит у них в ушах молодой, зазывный клич старого бригадира:

- Вот они, руки-то! С морской волной схватятся - переборют!

Давно уехал от нас Петя Канев. Увез он с собой целый ворох новых рыбацких пословиц да поговорок, собрал все Оленькины песни и столько записал Матвеевых речей, что печатай он их целый год в газете - еще останется.

К концу августа снова начал Матвей на счетах пощелкивать, все квитанции подсчитывать, а в первых числах сентября объявил, что закончен светлозерцами и второй годовой план. Как просил Петя Канев, Матвей телеграфировал ему про это.

- Поднажмем, ребята, третий план одолеем, - говорил он, когда воротился из Юшина. - Так будем работать, сумеем в свой век три века упихать!

А "ребята", сколько ни жмут, перегнать друг дружку не могут.

Голубковские колхозники той порой худо ли, хорошо ли, а также подходили к полутораста процентам. Как-то Матвей туда снова съездил. Приезжал ответно в Глубокое и Михайло Вынукан.

- Двести процентов выполним, а сколько на третью сотню перейдем, не могу сказать, - говорил он Матвею.

- Молодцы голубковцы! - хлопал его по плечу Матвей. - Держись за гриву века, а не за хвост. Время нас разбудило, а теперь мы ему покоя не даем.

- Как это не даем? - удивляется Вынукан.

- Да так, - усмехается Перегуда. - Рядом с нами секунда и та растет: и не велика она, а укладиста.

- Да что она, не прежняя, что ли, секунда-то? - еще больше удивляется Михайло.

- Выходит, не прежняя. Время нас, а мы время переделываем.

На другой день распрощалась я со светлозерцами. Пора мне было везти сынишку в Нарьян-Мар. Вместе со мной ехал и Юра. К светлозерцам со дня на день должны были приехать из родного колхоза новые люди на подмогу. Впереди еще ждали их и ветры, и грозы, и бури, и тяжелые, многозаботные дни.

Рано утром, на рассветной зоревой тиши, ходила я по знакомому берегу. И сами собой складывались в новую песню простые слова:

Как не думала кукушка

Белой лебедью лететь,

Не гадала во полете

Ширину земли смотреть.

Я, печорская рыбачка,

Не гадала, не ждала

По всему по белу свету

На своих ногах ходить

И прозревшими глазами

Далеко вперед глядеть.

Люди новые приходят,

Люди новые идут

И трудами, как цветами,

На родной земле цветут.