Джон Мэн - Чингисхан

На пути Темучина к полной власти над регионом оставались два главных препятствия. Первым был Ямухай, которому удалось остаться на свободе, он все еще глава племенного союза. Вторым — его нетвердый старший союзник Тогрул.

Тогрул стареет и становится ненадежен. Во время сражения с найманами он ускакал с поля боя, когда он только разгорался, за ним устремились враги и захватили его жену и сына Нилка. Тем не менее, у него хватило нахальства просить у Темучина помощи. Темучин, несмотря ни на что, снова посылает четверых лучших воинов вызволить семью Тогрула. Из благодарности Тогрул, естественно, в который раз клянется, что Темучин ему как сын. «Когда мы идем на наших врагов, давай ехать бок о бок с единой целью; когда мы охотимся на зверей, давай охотиться заодно».

Для закрепления союза Темучин предлагает женить своего сына Джочи на дочери Тогрула, а свою дочь выдать за Нилка, сына Тогрула. Но Нилка, несмотря на то что обязан жизнью Темучину, завидует авторитету Темучина и не хочет отдавать свое первенство как вождя клана человеку, которого отец совсем недавно назвал «сыном». Предложение о женитьбе он отвергает в весьма неуважительной форме. Тогрул мечется между двумя несовместимыми вещами — преданностью сыну и наследнику Нилку и сыну названого брата, Темучину, своему спасителю. Разрываемый этой дилеммой, он предстает перед нами трагической фигурой.

Если Темучину, младшему вождю, будет отказано, то, судя по всему, Тогрул в глазах других вождей будет иметь больше прав на командование всей степью. Союз преобразуется. Ямухай посылает Тогрулу предложение: Темучину доверять нельзя, выступай против него, а я присоединюсь к тебе. Тогрул, повязанный узами кровного братства и знающий о верности Темучина, опешил и совершенно не способен разре шить конфликт. Нилка дважды посылает отцу депешу, умоляя выступить против Темучина. Ну как старый хан не видит правды — ведь Темучин замыслил захватить власть над всеми ними? И все-таки Тогрул ничего не предпринимает, и «Тайная история» старается, как может, живописать его страдания, причиненные нерешительностью. «Как могу я оставить моего сына, — потерянно произносит он. — От нас все отвернутся! Как все вы можете говорить мне, что я дол жен оставить своего сына?»

Тогда Нилка прибегает к коварству, он посылает Темучину приглашение, предлагает ему руку своей сестры в надеж де схватить и убить его. Двое шпионов предупредили о ловушке, и Темучин с небольшим эскортом уходит от погони по берегу реки Халх, а потом вдоль озера (а может быть, ре ки) Балджуна. Последовавшие события приобрели огром ное значение, потому что ознаменовали надир военных не удач Темучина и одновременно обозначили поворотный пункт в его искусстве лидерства. Как ни странно, никто не может найти какой-нибудь зацепки, чтобы определить, где находилась эта Балджуна. Учеными дискутируются несколько вариантов, причем предполагаемые места отстоят друг от друга на сотни километров. Возможно, это было озеро вблизи нынешнего Балзина, сто пятьдесят километров по другую сторону сибирской границы, может быть, это было на дальнем востоке Монголии, около Халха, или на пятьсот километров к западу, на реке Балдж, неподалеку от местности, вы бранной в 1962 году в качестве места рождения Чингиса. Где бы это ни было, но будущий император еще раз оказался на грани гибели, о чем записано в ряде китайских источников, которые были вновь обретены и переведены в конце X I X века. Если им верить, то Темучин с девятнадцатью спутниками оказался в исключительно тяжелой ситуации, всем им пришлось пить мутную воду Балджуна. Вот как это звучит в одном из двух, почти идентичных рассказов.

Когда они добрались до Балджуна, припасов не осталось. Случи лось так, что с севера примчалась дикая лошадь. [4] Дикие лошади обычно были объектом охоты, потому что не поддавались объездке и скрещивались с одомашненными. Они стали редко встречаться и были формально классифицированы только в X I X веке русским путешественником Николаем Пржевальским. Многих ловили и отправляли в западные зоопарки.(Прим. перев.). Касар убил ее. Из шкуры они сделали котелок, с помощью кремня разожгли костер, из реки набрали воды. Они сварили мясо лошади и съели его. Будущий Чигисхан воздел руки к небу и произнес клятву; «Я закончил «великое дело», теперь я буду делить с вами, люди, и радости и горечи, если я нарушу мое слово, пусть я стану подобен вот этой воде». Среди военачальников и воинов не нашлось ни одного, у кого не сверкнули бы слезы на глазах.