Феликс Саусверд - Слоны и пешки. Страницы борьбы германских и советских спецслужб

— А теперь, Шмальшлегер, расскажите мне о своих находках по части польских вербовок в вермахте. Конспективно. Бентивеньи мне о них докладывал. Прошу детализировать.

— Слушаюсь, экселенц. В августе 1936 года в город Гдинген из Магдебурга для получения документов, подтверждающих его арийское происхождение, прибыл Герхард Болен. С ним установили контакт офицеры польской разведки, сделали соответствующее предложение. Он не колеблясь согласился, как указано в документах, поскольку в Германии его унижали по политическим мотивам. С ним сразу обговорили псевдоним, связь, дали задание по СД, СС и полиции. Через месяц после возвращения из Польши Хенри, это данный ему псевдоним, добровольно поступил на службу в пехотный полк и на Рождество вновь поехал в Гдинген за инструктажем. О гарнизоне выложил все. За одно сообщение получал по 20 рейхсмарок, в банке Гдингена открыли на него счет, в марте он снял там 200 марок. Позже его перевели в отделение воздушной разведки. Судя по оплате, он передал важные сведения о люфтваффе, причем в оригиналах. Он получил разрешение на воскресные отпуска в Мариенбурге. Во время проезда через польский коридор Хенри передавал документы таможеннику, заходившему в вагон, а на обратном пути ему таким же образом их возвращали. По месту службы в Магдебурге он работал у офицера ВВС, выполнявшего задания абвера, имел доступ к секретам. Вот такова коротко канва этого дела, экселенц.

— Недурственно, недурственно поработали, коллега, — покачал головой Канарис. — Еще что примечательно?

— Дело «Краузе», экселенц, агент польского второго бюро с 1933 года под номером 1713, мастер завода прессового оборудования фирмы «Крупп». В 1937 году в Алтен-Эссене построил виллу стоимостью 34–40 тысяч рейхсмарок.

— Сколько, сколько? — переспросил адмирал.

— Стоимостью около сорока тысяч марок, — порозовев от общения с шефом, ответил майор и продолжал: — В 1933 году Краузе посетил свою родину — Позен, где с ним встретились офицеры второго бюро. На сотрудничество пошел после некоторого колебания. С ним работали через польское консульство в Дортмунде. Его снабдили фотоаппаратурой. Он передал фотокопии конструкций тяжелого оружия, данные о стали на броню для военных кораблей, расчеты различных орудий. Втянул в свою шпионскую работу жену и сына. Причины этого предательства…

Такое безмятежно праздничное утро затянулось облачками профессиональных ляпсусов. Хотя и мелких, но бьющих по самолюбию адмирала. Он встал из-за стола.

— Ладно, ладно, все ясно! О причинах можете мне не рассказывать. Тяга к богатству — вот причина. Старо как мир. Скажите мне, Бентивеньи, о другом. Семь лет встречаться в Германии на уровне консульской резидентуры, пусть даже очень конспиративно! Я сам так работал и все понимаю. За семь лет он на контактах не попался! Бывает и такое. Не увидели, прошляпили. Но отгрохать виллу за 40 тысяч марок?! И кто? Мастер завода!! И чтобы никто этого не заметил? Не верю! Где наша сеть осведомителей? Что у нас творится? Когда вы вошли, Шмальшлегер, в мой кабинет, то увидели обезьянок, вон тех. Вы на них бросили взгляд. Я видел. Не так ли? Они выражают, так сказать, свои обезьяньи заповеди: никому ни слова, никому не отдамся, ничего не слышу, но все видим. Что же у нас получается? Все наоборот. Болтаем, отдаемся даже полякам. Ни черта не замечаем. Была бы моя воля, я всем офицерам воинских частей и сотрудникам военных предприятий сделал бы эмблемы с этими обезьянками. Вы спросите, зачем? Затем, чтобы смотрели на эти эмблемы друг у друга на груди и соображали, как не допускать болтовни и быть наблюдательными. Эта статуэтка не даром здесь стоит: обезьяньи заповеди надо вдалбливать в головы разведчиков. И вам в том числе, майор. Такая эмблема не помешает сотрудникам вашего отряда.

— Почему, экселенц, — с недоумением вырвалось у Шмальшлегера.

— Потому что то, о чем вы мне рассказали, уже известно моему другу Шелленбергу, черт бы вас и его побрал.

Майор растерялся и не знал, что сказать. Бентивеньи сделал ему знак рукой, мол, не высовывайтесь, не возражайте.

— Информация исходила из вашего отряда, майор. Благодарите бога, что сегодня мой день рождения и я не намерен в ответ на поздравления ругаться. Запомните, майор, что к польской агентуре по России будут тянуться руки всех. И своих, я имею в виду Шелленберга, и чужих — англичане не поскупятся, если узрят у нас аппетитного агента. Поэтому наведите порядок при разборе документов и пресекайте болтовню. Вы свободны.