Александр Широкорад - Чудо-оружие СССР. Тайны советского оружия

Курчатову построили дачу в Крыму. Кстати, еще до взрыва бомбы для Курчатова на территории Лаборатории № 2 был построен двухэтажный каменный особняк. В 1970-е годы автор сам там побывал на экскурсии. Там нет излишеств, но удобства соответствовали удобствам главы государства, естественно, по меркам 40-х годов.

Тот же Ю. Б. Харитон был премирован 1 миллионом рублей и автомобилем ЗИС-110. Ему за государственный счет построили особняк и дачу. В те времена все сдавалось «под ключ» — с мебелью, шторами, различным инвентарем и т. д.

А вот Лаврентий Павлович за взрыв ядерной бомбы ничего не получил! Алексей Топтыгин по сему поводу писал: «Расценивать это можно по-разному: надвигающейся опалой, недовольством вождя. Впрочем вероятно и такое предположение — Сталин этим жестом как бы уравнивал Берию с собой, давая понять, что на таком уровне власти обычные почести немного стоят». [101] Топтыгин А. В. Неизвестный Берия. С. 225.

В 1950 г. на заводе КБ-11 была изготовлена первая серия ядерных бомб. Однако в авиационные части бомбы не поступили, а содержались в разобранном виде в специальных хранилищах.

Ядерная бомба на высокообогащенном уране-235 была испытана на Семипалатинском полигоне в 1951 г. Она была почти в два раза легче первой (плутониевой) бомбы, но в два раза мощнее.

С начала 1990-х годов в наших СМИ идет спор, насколько велик вклад советских ученых в создание ядерного оружия, о том, что они попросту «передрали» американские бомбы. Ответ, по моему мнению, очевиден. Объем работ, проделанных в СССР в рамках атомного проекта, огромен. Соответственно, советские ученые приложили титанические усилия для этого. Огромен и личный вклад Берии по руководству проектом. Бомба была бы создана в СССР и без данных разведки. Другой вопрос, что разведка сэкономила стране несколько месяцев и десятки миллионов рублей.

Летом 1945 г. ученые-атомщики в США заговорили о возможности создания термоядерного оружия. Часть физиков в Лос-Аламосе, в том числе Э. Ферми, переключились на исследование этой проблемы. В сентябре 1945 г. агентам НКВД удалось добыть изложение лекций, прочитанных Ферми специалистам Лос-Аламоса. Они содержали важные исходные идеи о первоначальном варианте термоядерной бомбы, так называемом «классическом супере». Более обстоятельная информация была получена в марте 1948 г. Она отражала более высокий уровень разработки этой проблемы, в частности, содержала интересный намек на возможность образования трития из лития, облученного нейронами в ходе термоядерной реакции в заряде водородной бомбы.

В 1947 г. советская разведка получила документы, где говорилось о литии как о компоненте термоядерного горючего.

В марте 1948 г. от физика Фукса, работавшего на советскую разведку, были получены материалы с описанием двухступенчатой конструкции заряда термоядерной бомбы, работающей на принципе радиационной инплозии. Был описан принцип работы инициирующего отсека системы и приведены экспериментальные и теоретические данные, относящиеся к обоснованию работоспособности проекта. 20 апреля 1948 г. эта информация была направлена Сталину, Молотову и Берия.

Результатом обсуждения вопроса о возможности создания водородной бомбы стало Постановление Совмина № 1989–773 «О дополнении плана работ КБ-11». Оно, в частности, обязывало КБ-11 выполнить в срок до 1 июня 1949 г. с участием Физического института АН СССР теоретические исследования по вопросам инициирования и горения дейтрия и смеси дейтрия и трития.

КБ-11 справилось с поставленной задачей и создало отечественную водородную бомбу. Берия назначил ее испытания на 12 августа 1953 г. Но после ареста (или убийства?) Берии наши атомщики остались без руководства. Раньше над ними стояли только Берия и Сталин, а партийные бонзы пребывали в основном в приятном неведении. Я. К. Голованов писал: «На всех ответственных испытаниях Лаврентий Павлович, как правило, присутствовал, а тут нужно было произвести первый взрыв только что созданной водородной бомбы, а начальника нет и никаких указаний на сей счет не поступает. Все, однако, понимали, что предстоящее испытание — акт не только научно-технический, но и политический и проявлять самодеятельность здесь нельзя. Малышев и Курчатов полетели в Москву.

Когда Маленков услышал от них о готовящемся испытании, он был крайне удивлен: ни о какой водородной бомбе первый человек в государстве ничего не знал. Георгий Максимилианович звонил Молотову, Ворошилову, Кагановичу, но и они тоже толком ничего не знали, так, „слышали краем уха“. Да и не до бомбы было остальным: события куда более важные сотрясали верхние этажи власти. Маленкову надо было решать, что же делать — ему спрашивать было уже не у кого. После небольшого совещания разрешение на испытание было получено». [102] Голованов Я. К. Королев. Факты и Мифы. М., 1994. С. 457–458.