Юлий Анненков - Флаг миноносца

- Справимся, товарищ гвардии батальонный комиссар. Прикроем вашу Раису Семеновну.

Лицо комиссара снова стало суровым:

- Никакой Раисы Семеновны нет. Забудьте это!

- А как же называть эту самую электропушку?

Комиссар прошелся по комнате.

- Товарищ Сомин, нашему дивизиону моряков доверили новое мощное оружие. Придет время - вы узнаете его устройство, и не повторяйте глупых названий, потому что они могут помочь врагу узнать наш секрет. Есть одно название: боевые машины. Ясно? Теперь о вас. Знаю, что вначале будет трудно. Поможем. Ведь вы комсомолец, товарищ Сомин?

Снаружи раздался протяжный рокочущий гул, словно вспыхнула целая тонна кинопленки. Комиссар изменился в лице и, схватив фуражку, выбежал из штаба. Начальник штаба - долговязый майор Будаков расправил рыжие усы, неторопливо надел шинель и тоже пошел к дверям.

- Пойдемте, сержант, - сказал он, - там, кажется, что-то произошло.

Случайный выстрел из боевой установки взбудоражил весь дивизион. Звонили телефоны, из города примчалась машина с незнакомыми военными. Вокруг выстрелившей установки, покрытой обгорелым брезентом, стояли командиры и матросы. Бледный старшина 2-й статьи Шацкий не мог ничего объяснить. Они тренировались, как обычно. К орудию никто из посторонних не подходил. И вдруг - выстрел. Снаряд, прорвав брезент, скользнул над крышами и исчез. У Шацкого дрожали руки. Он сразу сгорбился и поник. Санитары увели под руки бойца, у которого при выстреле было обожжено лицо.

- Довоевался, матрос! - сказал Будаков, засунув жилистую руку за борт шинели. - Арестовать!

Вахтенный командир подтолкнул онемевшего Шацкого:

- Сдайте наган, Шацкий. Пошли!

Командир и комиссар осматривали выстрелившую установку. Уже стало известно, что снаряд, к счастью, упал на пустыре, но все-таки то, что произошло, было ужасно. Еще не вступив в бой, дивизион имел чрезвычайное происшествие, да еще какое: выстрел в Москве из секретного оружия.

В кабинете командира части майор Будаков говорил, ритмично постукивая ладонью по столу:

- Вывод ясен. В дивизионе орудует враг. Я считаю, первое: пока прекратить занятия на боевых машинах, второе - проверить через особый отдел весь командный состав, а командира батареи Николаева отстранить - до выяснения.

Арсеньев с трудом скрывал свое волнение. Он знал, что, если даст себе волю, им овладеет приступ неудержимой ярости, и тогда сгоряча можно наделать бед. Пусть выскажет свое мнение комиссар.

Но и комиссар молчал, желая прежде выслушать командира. Они внимательно присматривались друг к другу уже около месяца, с тех пор как им поручили возглавить гвардейский дивизион. Арсеньев все время ждал, что комиссар попытается ограничить его права. Он очень резко реагировал на каждое замечание, хотя в глубине души понимал, что комиссар большей частью прав. Так было, когда встал вопрос о пополнении дивизиона из сухопутных частей. Арсеньев возражал:

- Я привык иметь дело с моряками.

- Вот ты и преврати в моряков этих сухопутных артиллеристов, зенитчиков, шоферов, - спокойно говорил комиссар. - А когда понесем потери в бою, тоже будешь ждать пополнения с флота?

Победа осталась тогда за комиссаром. Начальник штаба Будаков во всех случаях поддерживал Яновского, а наедине с ним не упускал возможности отметить какую-нибудь оплошность командира.

- Пойми, Александр Иванович, - спокойно объяснял комиссар. - Арсеньев - наша гордость. Лучшего примера для матросов не найдешь. Человек он геройский, к тому же очень способный. Наше дело - возможно выше поднять авторитет командира, а недостатки есть у каждого. Горяч! - Знаю. Суров, даже мрачен не в меру, но и это понятно после всего пережитого. А то, что взыскателен и строг, - хорошо! И ты мне плохо о командире не говори.

Арсеньев ничего не знал об этих разговорах, но чувствовал, что начальник штаба поддерживает комиссара. "Сейчас комиссар выступит против меня, - думал он. - Но лейтенанта Николаева я не отдам, а прекратить занятия не позволю".

Яновский, наконец, начал говорить, и Арсеньев сразу понял, что комиссар одного мнения с ним.

- Ты, Александр Иванович, проявляешь не бдительность, а мнительность. Нельзя отстранять боевого моряка Николаева. Занятия нужно не прекратить, а усилить, потому что не сегодня-завтра - в бой.

Так и решили. Только поздно ночью комиссар зашел в комнату Арсеньева. Командир не спал. Вот уже много часов он пытался выяснить причину случайного выстрела. Яновский сел рядом с ним: