Эрих Церен - Библейские холмы

И на такие «келеки» Ботта должен был погрузить гигантские каменные колоссы с бычьими туловищами и человеческими головами. У него не оказалось другого выхода, как только распилить эти колоссы, что, конечно, невозможно было сделать, не повредив их. Почти никто из его рабочих никогда в жизни не держал в руках инструментов: их надо было сперва обучить. Надо было также рассеять их страх перед этими чудовищами, которых Аллах и его пророк называли идолами греха, появившимися еще до всемирного потопа. К тому же пугали их — и не без оснований — странные клинописные знаки, высеченные на камнях. Это те самые кирпичи, о которых говорится в Коране! Они были обожжены в аду, и демоны их исписали! Так сказано в Коране!

Арабы вот-вот ждали несчастья, которое должно было обрушиться на этих дерзких французов. Без сомнения, все это плохо кончится, потому что то, чем каждый из них тут занимается, связано с адскими привидениями и колдовством демонов. А если и есть что-либо, чего боятся мусульмане, то это как раз демоны и привидения.

Поначалу рабочие охотно подчинялись этому могущественному Ботта. Платил он хорошо, да и аккуратно (с чем им редко приходилось сталкиваться). Но сейчас он зашел уж слишком далеко.

Когда Ботта, в конце концов, погрузил распиленных колоссов-быков на зыбкие, качающиеся на волнах Тигра плоты, произошло несчастье: примитивные «келеки» сначала спокойно плыли вниз по реке, но затем, неожиданно попав на быстрое течение, опрокинулись. До Парижа дошло лишь небольшое число записей, рисунков и описаний.

Верующие в Аллаха это, конечно, заранее предвидели.

Ботта копает два года. Из нагромождения покрытых эмалью кирпичей и рельефных плит постепенно стали вырисовываться пятнадцать залообразных помещений дворца. Париж был потрясен не меньше, чем арабы. Дворец в груде мусора? Колоссы-быки с человеческими головами? Алебастровые плиты и покрытые эмалью кирпичи?

Надо направить к этому Ботта опытного знатока древностей, нужно воздать ему почести. И французское правительство назначает Ботта сначала консулом в Иерусалиме, а затем, в 1852 году,— генеральным консулом в Багдаде. Ботта возвращается в Париж как победитель. Но лишь через четыре года после его сенсационного открытия, в 1847 году, первые из этих замечательных каменных изваяний появляются в Лувре — старом, превращенном в музей дворце французских королей. Их вид вызывал изумление не только парижан и туристов, приезжавших во Францию,— весь мир воспринял открытие Ботта как сенсацию. В этом же году выходит первый том трудов Ботта об открытии «Ниневии».

В 1852 году французское правительство поручает Виктору Пласу продолжить раскопки холма у Хорсабада. Но при транспортировке каменных колоссов по Тигру опять происходит несчастье. В самом конце пути, почти у конечной гавани, плоты подверглись нападению враждебно настроенных бедуинов и были потоплены. И сейчас еще их груз лежит в глубокой тине в устье реки. Только два плота сумели избежать нападения. Небольшая часть неповторимых находок достигла в 1856 году Парижа.

Сменились поколения, пока работа, которую Ботта начал на холме у Хорсабада, была наполовину завершена,— десятки лет глубокая тишина стояла над мертвым холмом, и лишь потом вновь наступили годы интенсивных исследований. Только в 1930—1935 годах американские ученые Эдвард Чиера и Гордон Лауд, работавшие по заданию Восточного института Чикагского университета и Иракского музея в Багдаде, довели это исследование до известного завершения.

Ботта не нашел Ниневии, но он обнаружил Версаль ассирийского царя Саргона II (VIII в. до н. э.) — Дур-Шаррукин[2].

Величественный ансамбль дворцов и храмов, имевших более двухсот помещений и тридцать дворов, возвышался на искусственно созданной террасе. Она была сооружена на поперечной по отношению к городской стене линии, на 14 метров выше города ассирийских царей, города солдат и ремесленников. Весь этот комплекс построек венчала огромная четырехугольная башня, поднимавшаяся семью ступенчатыми ярусами. Стены ее были отделаны покрытыми эмалью кирпичами семи различных расцветок. До сих пор на обломках кирпичей сохранились остатки этих красок. Семь ступеней башни были окрашены соответственно в белый, черный, красный, белый, оранжевый, серебряный и золотисто-красный цвета. В основании каждая сторона башни имела длину 43 метра. Каждая ступень была 6 метров высотой, общая высота башни — 42 метра.