Владимир Брюханов - Мифы и правда о восстании декабристов

Мы, со своей стороны, должны напомнить эпизод 1805 года, когда прославленного супермена также потрясла внезапная катастрофа, порожденная неожиданным коварным предательством и его собственным благодушием! Сохрани Милорадович в этот новый критический момент должное хладнокровие — и не стал бы он в такую минуту и в таком виде появляться перед царем, а занялся бы чем-нибудь более полезным: например, сразу бы отправился в конногвардейские казармы или хотя бы привел себя в достойный внешний вид. Вместо этого он сам накликал на себя погибель.

В записках Николая I последняя встреча Милорадовича с царем описана кратко: « В то же время пришел ко мне граф Милорадович и, сказав:

— Дело плохо; они идут к Сенату, но я буду говорить с ними, ушел, — и я более его не видал, как отдавая ему последний долг ».

Корф, при всей его дисциплинированности, не мог смириться со столь явной ложью (о которой много выше мы заранее предупреждали) и заменил ее более подходящей по его мнению. В его описании сцена выглядит следующим образом: « Тут подошел граф Милорадович, которого не было видно с утра. „Дело идет дурно, ваше величество ; они (т. е. мятежники) окружают памятник Петра Великого ; но я пойду туда уговаривать их“. У государя не вырвалось ни одного слова в укор ему за все предшедшие уверения в мнимом спокойствии столицы. „Вы, граф, долго командовали Гвардией, — отвечал он, — солдаты вас знают, любят и уважают: уговорите же их, вразумите, что их нарочно вводят в обман; вам же они скорее поверят, чем другим“. Милорадович пошел ».

В описании Башуцкого этот диалог звучит совсем по-другому: Милорадович « докладывает, что надобно употребить меры строгости, присовокупив: „Государь, если уж они меня привели в такой вид, то тут остается действовать только силой“. На это государь ему сказал: „что он, как генерал-губернатор, должен ему отвечать за спокойствие города и приказывает ему взять конно-гвардейский полк и идти с ним против московцев и лейб-гренадер “.»

Хвостик речи царя в передаче Башуцкого заведомо неточен: лейб-гренадеры еще не успели присоединиться к московцам, но это относится к фактам, к которым Башуцкий прямого отношения не имел. Представляется, что неточность в тексте начинается еще раньше: Башуцкий мог решить (или, сглаживая углы, попытался создать такое впечатление), что последовавшая импровизированная попытка Милорадовича использовать конногвардейцев происходила по приказу царя — ниже мы приведем опровержение такой возможности.

Башуцкий, конечно, не обладал точностью магнитофона (замечены и другие его погрешности), но, разумеется, не указанные мелочи вызвали категорическую резолюцию Николая I: « У г [осподина] Башуцкого, кажется, очень живое воображение. Это все — совершенная выдумка » — и далее снова настояние на приведенной выше собственной версии встречи, якобы безмолвной со стороны царя!

Характерно, что Корф, подготовив книгу к печати, все равно проигнорировал версию, на которой настаивал царь — это и раскрывает отчасти секрет того, почему публичное издание книги, столь лояльной по отношению к Николаю I, могло состояться лишь после смерти последнего. Вранье каждого их них раздражало другого, но не могло привести к откровенному выяснению отношений: ведь причины гибели Милорадовича — это не шуточки!

Смысл сцены предельно понятен: вид Милорадовича и его слова однозначно охарактеризовали перед царем отношение восставших мятежников к генерал-губернатору! Вот и пришел теперь черед последнему расплачиваться за трехнедельные угрозы гвардией! Кому она, как оказывается, угрожала? И начало речи царя в изложении Башуцкого (адаптированное Корфом!) звучит вполне ясно: генерал-губернатор обязан восстановить спокойствие в столице, а иначе он уже — не генерал-губернатор!!!

Получив такой ультиматум, Милорадович приступил к дальнейшим шагам.

Корф излагает: « После рассказанного нами свидания с государем на Дворцовой площади, он спешил, пешком, к месту сборища мятежников. На дороге ему встретился обер-полицмейстер [А.С.] Шульгин. Милорадович, высадив его из саней, помчался в них с /…/ Башуцким /…/ к Сенатской площади /…/. От угла булевара невозможно было пробраться далее, за сплошной массой народа /…/. Милорадович принужден был объехать кругом, через Синий мост, по Мойке, на Поцелуев мост, и оттуда в Конную Гвардию, где встретился с Орловым. „Пойдемте вместе убеждать мятежников“, — сказал он последнему с довольно встревоженным видом. „Я только что оттуда, — отвечал Орлов, — и советую вам, граф, туда не ходить. Этим людям необходимо совершить преступление; не доставляйте им к тому случая. Что же касается меня, то я не могу и не должен за вами следовать: мое место при полку, которым командую и который я должен привести, по приказанию, к императору“. — „Что это за генерал-губернатор, который не сумеет пролить свою кровь, когда кровь должна быть пролита“, — вскричал Милорадович, сел на лошадь, взятую им у адъютанта Орлова, [Н.П.] Бахметева, и поехал на площадь. За ним следовал, пешком, один Башуцкий. Они врезались в толпу и остановились шагах в десяти от бунтующих солдат ».