Владимир Брюханов - Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера

Однако: « Не совсем таково же было положение Терской области, состоявшей тогда, вместе с Кубанскою областью, под общим начальством генерал-адъютанта графа Евдокимова /…/. В этих горных трущобах укрывались довольно значительные шайки: Ума-дуя, Атабая, Каракуля, Байсунгура, производившие дерзкие разбои и державшие в страхе местное население, которое однако ж оставалось спокойным /…/. В конце 1860 года предпринята была против них экспедиция в Шатоевском округе, но без всяких результатов. В начале же февраля 1861 года удалось в Ичкерии окружить и забрать шайку Байсунгура, который сам был захвачен и повешен.

Для довершения нашей исторической задачи на Кавказе оставалось еще покончить дело с горским населением западного Кавказа, то есть за Кубанью. /…/ Начертанный в 1860 году план действий за Кубанью состоял в том, чтобы окончательно очистить горную полосу от исконного ее населения, принудив его избрать одно из двух: или переселиться на указанные места на равнине и вполне подчиниться русскому управлению, или совсем оставить свою родину и уйти в Турцию; горную же полосу полагалось занять передовыми казачьими станицами и укреплениями на всем протяжении от занятых уже верховий Лабы до черноморского берега.

К выполнению этого плана приступлено было в 1860 году генералом Евдокимовым с непреклонною настойчивостью.

/…/ благоразумнейшие из горцев поняли, что дальнейшее сопротивление становится невозможным; что в ближайшем будущем предстояло им одно из двух: или покориться русской силе, или выселиться в Турцию. Весь вопрос был только во времени. Но понимали это, конечно не все: в каждом племени существовала всегда более или менее многочисленная воинственная партия непримиримых, настаивавшая на продолжении упорной войны до последней крайности. Вот почему дело не могло быть решено сразу: в то время, когда одна часть племени наклоняла к покорности и посылала депутации к русским начальникам с мирными предложениями, другая — затевала стычки с нашими войсками; многие же семьи уже в то время выселялись в Турцию ». [184] Там же, с. 116, 118–120.

Альтернатива, которая стояла перед недобитыми горцами, была очень непростой: им предлагалось изменить собственную сущность, умереть или отправиться в изгнание!

Что для них было легче?

Ведь и подчинение русским, т. е. принудительное переселение на равнину и переход к занятию сельскохозяйственным трудом, означал две вещи одновременно: во-первых, прекращение того рода занятий, какой они до того вели всю свою жизнь — как и все их предки на протяжении многих веков, а именно — разбоя; и, во-вторых, переход к такому труду, каким ни они, ни их предки никогда всерьез не занимались!

Изгнание же и вовсе сулило неизвестность и неопределенность!

К сожалению, заложниками такого непростого решения оставались члены племени, всегда игравшие в нем подчиненную роль — те самые, которые постоянно (как и их предки) занимались не благородным разбоем, а заурядным деревенским трудом. Однако их голоса, как и голоса женщин, также никогда не разбойничавших, решающей роли сыграть не могли!

Решающие переговоры, тем не менее, состоялись — и блистательно провалились. И вина за это легла больше не на горцев, а на их главного оппонента на этих переговорах — самого императора Александра II.

Последний в августе-октябре 1861 года совершал вояж по Крыму и Кавказу. 16 сентября (старого стиля) недалеко от Майкопа и состоялся прием царем шестидесяти депутатов, в свою очередь избранных посланцами всех черкесских племен Западного Кавказа, прибывших на встречу с Белым Царем в числе более чем тысячи посланцев из горных аулов — называли даже десять тысяч делегатов. [185] Там же, с. 148.

Вот тут-то Александр и совершил решающую дипломатическую ошибку: вместо того, чтобы принять делегатов в роскошной обстановке, соответствующей его положению (каковую должны были воображать себе дикие горцы), что, разумеется, нетрудно было бы организовать в Крыму или где-то еще неподалеку от горного Кавказа, он принял их в военном палаточном лагере, притом еще и выразив неудовольствие по поводу сооруженной палатки: « Ему поставили не простую палатку, а смастерили большую, в несколько отделений, по Его словам, слишком роскошную. Дело в том, что невозможно убедить Государя, что солдаты, простой народ, а в особенности горцы и дикие абадзехи [186] Одна из черкесских народностей. , приходившие в лагерь, никогда не поймут, чтоб он мог жить в такой палатке, как все ». [187] Воспоминания Д.А. Милютина. 1860–1862, с. 151.