Владимир Брюханов - Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера

Отметим, кстати, что деньги самой Иоганны-младшей могли также частично относиться по своему происхождению к тому же Иоганну Непомуку: они могли быть получены ею в порядке благодарности от него самого во время ее ухода за ним больным. Могли они быть и украдены сразу после его смерти — это тоже вполне в духе всего этого семейства!

Заметим, однако, что вся только что рассмотренная версия строится на предположении о той последовательности событий, что сначала произошла смерть Иоганна Непомука, а уже только потом — перемещение Иоганны-младшей в семейство Клары и Алоиза Гитлеров. Выше мы упоминали, что точная датировка этого последнего перемещения нам не известна; неизвестно и то, было ли такое перемещение одномоментным или Иоганна поначалу циркулировала между Шпиталем и Браунау. Но тогда возникает совершенно иная версия событий в этом достопочтенном семействе убийц.

Не исключено, что в давние времена не Иоганн Непомук, а Клара оказалась сознательным или нечаянным виновником инцидента, искалечившего маленькую Иоганну. И не Клара, а Иоганн Непомук раскрыл глаза увечной девушке на виновницу ее несчастья — в тот момент, когда это понадобилось ему; было ли и это правдой или не совсем, но ни Иоганне, ни тем более нам судить об этом невозможно.

Но тогда уже Иоганна-младшая может подозреваться в убийстве детей Клары, к чему ее, несомненно, подучил Иоганн Непомук!

А вот подозрения, которые могли складываться у Клары, безусловно посвященной в семейные приемы использования ядов, могли побудить Иоганну-младшую к срочной смене собственной стратегии. Теперь уже у нее оказывался самый сильный мотив для устранения Иоганна Непомука — как единственного свидетеля обдуманности намерений в совершенном ею преступлении! И тогда Иоганн Непомук должен был быть убит этой его сообщницей.

От подобных вариантов, повторяем, тошнит и автора этих строк. Единственное оправдание попыток их рассмотрения — это то, что мы продолжаем расследование многолетней, фактически — многовековой деятельности семейства, породившего (уж это-то абсолютно бесспорно!) одного из самых выдающихся убийц в истории человечества!

Теперь поставим себя на место именно этого выдающегося убийцы, переехавшего в Шпиталь осенью 1905 года.

Адольф Гитлер, во-первых, сам был к этому времени уже вполне профессиональным убийцей-отравителем — и приехал именно с миссией исполнить свои профессиональные функции, о которых он уже знал все и вся.

Во-вторых, ему было уже 16 лет — он стал достаточно взрослым для того, чтобы не только, как было раньше, заниматься исключительно своими индивидуальными задачами, но и более внимательно и осмысленно обращать внимание на все остальное. В Шпитале он тогда провел немало месяцев — и мог ко многому присмотреться и прислушаться.

Легендарный Иоганн Непомук, умерший еще до рождения Адольфа, наверняка был популярнейшим героем местного фольклора. Задавая целенаправленные вопросы, Адольф мог многое что понять — сообразительности ему было не занимать!

Осторожно и ненавязчиво он мог уточнять свои впечатления, полученные в Шпитале, беседуя затем и с собственной матерью, и с тетушкой Иоганной уже в Линце — времени и возможностей у него для этого хватало. В итоге же он вполне ясно и четко мог представить себе все варианты сюжетов возможного убийства Иоганна Непомука!

Подобно тому, как мы писали в соответствующем месте, что Алоиз Шикльгрубер должен был больше нас знать о туманных событиях, в которых мы сами не можем разобраться до конца ввиду дефицита информации, теперь мы то же самое должны заявить об Адольфе Гитлере. Он, безусловно, лучше всех нас мог разобраться в таинственных лабиринтах истории собственного семейства — и извлекать из них правильные и полезные для себя выводы!

Далее — очевидные результаты.

Иоганна-младшая становилась абсолютно доступным объектом для шантажа: изложив ей всю версию ее преступления, на которой он сам остановился, Адольф неотразимо угрожал полным разоблачением: вскрытие могилы Иоганна Непомука (а может быть — и могил умерших старших братьев и сестры Адольфа) обеспечивало очевидные улики отравления, а сведения всех еще живых свидетелей раскрывали всю картину поведения окружавших жертву (или жертвы) лиц. Можно было хоть сразу передавать в суд это дело, якобы ничем не угрожающее самому Адольфу. Его еще живая мать имела в этом деле чистое алиби, ее подстрекательская роль (если она имела место быть) могла быть разоблачена лишь самой Иоганной в первом из рассмотренных нами вариантов, а потому являлась недоказуемой, и поэтому Адольф как будто бы совсем ничем не рисковал: он не ставил под угрозу возможной конфискации даже получение матерью, а следовательно — затем и самим собой, наследства, восходящего к собственности убитого Иоганна Непомука!