Владимир Брюханов - Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера

Да и все поведение Гитлера, отзывавшегося в эти часы о переговорах с противником в сугубо отрицательном контексте, лишало почвы явное стремление всех троих добиться у него каких-либо особых поручений и полномочий.

Тут уместно привести мнение Мюллера о Гитлере: « С Гитлером никогда нельзя было сказать наверняка, что он в действительности думает по тому или иному поводу. /…/ На самом деле временами Гитлер мог быть очень забавен и интересен. Он здорово умел иронически показывать разных людей и делал это с большой проницательностью и очень безжалостно. /…/ Гитлер умел разглядеть подлинный характер человека, и видел людей практически насквозь, едва начав общаться с ними. При этом он был очень скрытным и как бы играл некую роль, постоянно находясь на сцене, на глазах публики ». [562] Г. Дуглас. Вербовочные беседы, с. 138.

В описанном эпизоде Гитлер продемонстрировал, насколько легко могли добиваться успеха такие люди, как он сам или его прадед Иоганн Непомук: для этого было достаточно говорить одним людям (в данном случае — Кейтелю, Йодлю и Шернеру, а заочно — и Герингу) одно, а другим (в данном случае — Борману, Шпееру и Риббентропу) — совершенно другое, но, конечно, при условии, что эти группы людей не имеют практической возможности столковаться непосредственно друг с другом!

На этом блиц-заговор против Геринга завершился — и все разбежались по своим углам, ближним и дальним.

Гитлер и Борман, избавившись от незванных посетителей, занялись своими делами.

Риббентроп немедленно выехал из Берлина.

Вечером 23 апреля, напоминаем, двойник Гитлера в первый раз принимал генерала Вейдлинга. Все дальнейшее руководство в Берлине переходило в руки этого двойника, т. е., разумеется, в руки его свиты: Геббельса и Бормана — по политической линии, Кребса и Бургдорфа — по военной; разным свидетелям в эти дни попадался и шеф Гестапо Мюллер — но никто не знал, чем же он тут занимается!..

Шпеер несколько помешкал — видимо, ожидая чего-то еще, но так ничего и не дождался (сообщается, что он восемь часов пережидал налет западной авиации [563] Х.Р. Тревор-Роупер. Указ. сочин., с. 291. ). Потом он уже не рискнул выбираться по земле — выезды из Берлина на запад уже простреливались советской артиллерией: близился час завершения окружения Берлина — это было очень существенно для дальнейших планов бегства Гитлера, в которых, возможно, его исчезновение назначалось сразу на 23 апреля или чуть позже — но сорвалось!

Шпеер вылетел из центра Берлина на маленьком самолетике в 4 часа утра 24 апреля. [564] Там же, с. 297.

Он не остался вовсе без наказания со стороны Гитлера: Тревор-Роупер правильно отметил, что, согласно завещанию Гитлера, Шпеер не был включен в состав нового немецкого правительства [565] Там же, с. 291. — и это совершенно не соответствовало авторитету этого гения административного руководства в Германии 1945 года. Но Шпеер, не будь дураком , сам пролез в правительство Деница!..

Но и это торжество оказалось недолгим!..

В чем вообще состоял смысл свержения Геринга для Гитлера, который, конечно, произвел эту акцию не по ошибке и не по неосторожности?

Геринг, авторитет которого был уже безнадежно утрачен вследствие поражений немецких Военно-воздушных сил в последние годы войны, нисколько не проявлял личной инициативы в собственном выдвижении, пока его не побудил к этому описанным способом сам Гитлер.

Иное дело — Гиммлер, который еще через несколько дней сделал совершенно явную попытку выйти на первую роль в переговорах с Западом за спиной Гитлера, безвылазно засевшего в Бункере в осажденном Берлине. Естественно, что и Гиммлер подвергся затем остракизму со стороны Гитлера, Геббельса и Бормана — и тут уже неважно, кому из них принадлежали главные усилия и инициативы в этом деле, поскольку никак навредить Гиммлеру они уже не успевали. Возможно, и этому скандалу не придали бы такого значения, если бы он не позволил отыскать предлог для расправы над Фегелейном, что имело, как мы разъяснили, вполне утилитарные цели!

Гиммлер же, повторяем, в свою очередь, не получил ни малейшего позитивного отклика от западных союзников (в смысле — противников Германии).

Акция против Геринга, таким образом, позволяла Гитлеру свести какие-то неизвестные никому другому счеты с этим его ближайшим соратником — и, вроде бы, не преследовала никакой иной рациональной цели.

Здесь вполне напрашивается общее объяснение, которое нередко стараются привлечь при рассмотрении достаточно странных поступков Гитлера: « Культ матери и ее смерть вылились в своего рода некрофилию. Гитлер бессознательно стремился унижать и уничтожать все, что его окружало » [566] Г. Кнопп. Указ. сочин., с. 146. — но это объяснение тех, кто и не подозревает, какие странные и страшные события сопровождали детство Гитлера — гораздо более серьезные для него, чем просто смерть любимой матери.