Владимир Брюханов - Заговор против мира. Кто развязал Первую мировую войну

Но уже сразу стало понятно, что инцидент исчерпан. С одной стороны, не вспыхнула война между Великобританией и Россией. С другой стороны – российский министр иностранных дел граф В.Н.Ламздорф получил возможность отклонить немедленно предложенный Вильгельмом II союз против той же Великобритании: Ламздорф опасался столь явно следовать в фарватере германской политики. Ох уж этот российский патриотизм русских немцев!

Все это были весьма серьезные проблемы, потребовавшие от Лопухина точных и умелых действий. Но легко предположить, что Лопухин преследовал в Париже и иную цель – встречу с Азефом.

Азеф же (случайно или нет) накануне приезда Лопухина отбыл из Парижа в Женеву – там, кстати, Азеф сразу приступил к непосредственной подготовке террористических групп, выезжающих в Россию. Предполагаемая встреча не состоялась, и это должно было усилить желание Лопухина заполучить сотрудничество Зубатова.

Но Зубатов предпочел скрыться во Владимире. Чем это объяснялось?

В письмах Зубатова, написанных в последующие годы (в том числе к В.Л.Бурцеву), приводятся такие мотивы.

Во-первых, возвращение на службу потенциально ставило Зубатова под пули революционеров, а это угрожало и его близким, в том числе любимому им сыну, – но такой мотив присутствовал и у любого иного полицейского руководителя в России, и некоторые действительно пали жертвами революционного террора!

Во-вторых, никто из приглашавших Зубатова не интересовался его социальными программами, а нуждались лишь в его розыскных качествах, – но и здесь Зубатов сгущает краски; была же в 1907-1908 годах попытка Столыпина привлечь к решению рабочего вопроса Л.А.Тихомирова – практически с программой, совместно разработанной Тихомировым и Зубатовым в 1898-1903 годах. Дело было, очевидно, в другом.

Нельзя установить, был ли Зубатов еще до отставки в курсе откровенных показаний Гершуни, поскольку в точности не известно, когда же они состоялись. Не ясно и то, был ли он в состоянии, сидя во Владимире, вычислить истинных инициаторов ликвидации Плеве. Но, повращавшись в своей профессиональной среде в столице, он, конечно, легко все понял.

Не исключена и предельная откровенность со стороны Лопухина: Лопухин, фактически предавший Зубатова в октябре 1903 года, должен был очень серьезно аргументировать свое поведение – без этого было невозможно восстановление их прежних доверительных отношений, столь необходимых теперь Лопухину. Зубатову должна была стать ясной настоящая и будущая роль Азефа и его собственная, Зубатова, роль, если бы он взялся руководить Азефом. Здесь-то Зубатов и спасовал.

Несомненно, он понимал высокий риск провала Азефа. Что именно произошло бы при этом с Зубатовым – нам тоже легко понять, тем более, что аналогичный прецедент состоялся в реальности.

В 1902 году, за год до увольнения Зубатова, Плеве по инициативе Лопухина уволил со службы П.И.Рачковского, руководившего заграничным отделом Департамента с середины 1880-х годов. В начале 1905 года Рачковский был возвращен на службу Д.Ф.Треповым и в 1905-1906 годах снова играл значительную роль в охранке, после чего вновь был уволен – уже Столыпиным.

Когда в 1908-1909 годах Азеф был разоблачен, то революционеры резонно подозревали, что его террористической деятельности покровительствовал кто-то из полицейских руководителей. Вычислить истинных покровителей Азефа революционерам было затруднительно; и, за неимением лучшего кандидата, они остановились на Рачковском (об этом специально постарался позаботиться Лопухин). Была изобретена бредовая теория, что Рачковский, мстя за свое увольнение, способствовал Азефу в убийстве Плеве (интересно – чем?) и в результате вернулся на службу.

Как при этом объяснить еще и убийство великого князя Сергея Александровича в феврале 1905 года (об этом – ниже) – это революционеров и вовсе не заботило. А ведь в это время Рачковский уже восстановился на службе, а великий князь всегда к нему благоволил – даже пригласил участвовать в манифестации 19 февраля 1902 года. Логика, как известно (в отличие от булыжника ), не является сильнейшим оружием революционеров; вот они и травили Рачковского и до его смерти в 1911 году, и позже.

Понятно, какой участи постарался избежать Зубатов. Имитация ссылки во Владимир продолжала создавать ему алиби. На период с лета 1903 года оно было вполне достоверным, а на более раннее время распространилось по психологической инерции: никому не пришло в голову связать террор 1902-1903 годов с политической деятельностью полузабытого Зубатова. К тому же террор того времени, освященный руководством Гершуни, провокацией не считался.