Владимир Брюханов - Заговор против мира. Кто развязал Первую мировую войну

Это означает и то, что и Азеф, и другие подобные двойники (из них общеизвестны лишь немногие: Дегаев, убийца Столыпина Д.Г.Богров и еще несколько менее знаменитых, но на самом деле их было гораздо больше – нам удалось выявить еще по меньшей мере шестерых, принадлежавших к разным революционным организациям; об одном, продержавшемся в этой роли не более нескольких месяцев – О.М.Говорухине – мы уже рассказали [537] См. раздел 2.4. ) находились под таким прессом ежедневной нагрузки, связанной с необходимостью страховаться от ошибок и просчетов, какую и в близкой степени не испытывали обычные революционеры или обычные агенты полиции – опасность этим двум категориям угрожала только с одной из сторон, а на безоговорочную поддержку другой стороны они могли целиком полагаться (хотя чисто практически такая помощь нередко оказывалась бесполезной или бессильной).

Разумеется, любой агент полиции в революционных рядах был в какой-то степени двойником: ведь не мог же он пользоваться доверием революционеров, если бы не совершал что-то вредное правительству и полиции. Но «честный» агент полиции (вас не умиляют формулировки типа: честный революционер , честный полицейский , честный вор ?) обычно должен докладывать полиции и об этом, и тогда она берет ответственность на себя. Однако докладывать все подряд не может никто (кроме Арчи Гудвина, пересказывавшего Ниро Вульфу абсолютно все – но это могло происходить только на страницах абсолютно нежизненных криминальных романов), поэтому разница между честным агентом и двойником трудно уловима. Но все-таки понятно, что это явления разного качественного порядка.

Вот этот-то фактор и нужно прежде всего учитывать, оценивая поступки Азефа в той или иной ситуации. Известны, например, два случая, когда Азеф выдал революционеров заведомо по собственной инициативе и собственному стремлению (А.-Е.Г.Левита в марте 1904 [538] «Былое» № 2 (24), 1917, с. 207-208. и С.Н.Слетова в сентябре того же года [539] Письма Азефа, с. 252. ). Понятно, что к ним обоим Азеф относился лично весьма негативно (оба, кстати, не совершили никаких особых террористических прегрешений и отделались достаточно мягкими наказаниями), но главным, разумеется, было не его отношение к ним, а фактическая возможность совершить донос без риска попасть под подозрение со стороны революционеров.

Именно этот риск и служил главным сдерживающим фактором для Азефа, не выдавшего сотни остальных, а во множестве случаев прямо спасавшего революционеров от арестов (за что он нередко получал заслуженную благодарность от спасенных), точно так же, как и, наоборот, его энергичное подталкивание соратников на расправу с агентами полиции Н.Ю.Татаровым и Г.А.Гапоном в 1905-1906 годах диктовалось риском разоблачения этими предателями его революционной роли перед полицией. Моральные же переживания и личные симпатии и антипатии Азефа просто не должны были играть никакой роли, отступая перед задачами его личной безопасности – иначе Азеф сгорел бы в несколько месяцев, как подавляющее число провокаторов (или вовремя вышел бы из игры, как сумели некоторые из них), а не держался бы в избранной роли более пятнадцати лет.

Вот этого-то по дилетантски не понимали и не понимают никто из тех, кто до сих пор писал об Азефе – извиняемся за столь жесткую формулировку.

Что же касается политического лица Азефа, то об этом также никто всерьез не задумывался, кроме жандармского генерала А.В.Герасимова, работавшего с Азефом в 1906-1908 годах: « По своим убеждениям Азеф был очень умеренным человеком – не левее умеренного либерала. Он всегда резко, иногда даже с нескрываемым раздражением, отзывался о насильственных революционных методах действия. В начале я этим его заявлениям не вполне доверял. Но затем убедился, что они отвечают его действительным взглядам. Он был решительным врагом революции и признавал только реформы, да и то проводимые с большой постепенностью. Почти с восхищением он относился к аграрному законодательству Столыпина и нередко говорил, что главное зло России в отсутствии крестьян-собственников.

Меня всегда удивляло, как он, с его взглядами, не только попал в ряды революционеров, но и выдвинулся в их среде на одно из самых руководящих мест. Азеф отделывался от ответа незначащими фразами, вроде того, что „так случилось“. » [540] А.В.Герасимов. На лезвии с террористами. Париж, 1985, с. 144.