Владимир Брюханов - Заговор против мира. Кто развязал Первую мировую войну

Мы не страшимся ее, хотя и знаем, что прольется река крови, погибнут, может быть, и невинные жертвы /.../; мы готовы жертвовать лично своими головами, только пришла бы скорее она, давно желанная. /.../

Мы будем последовательнее великих террористов 1792 г. Мы не испугаемся, если увидим, что для ниспровержения современного порядка придется пролить втрое больше крови, чем пролито якобинцами в 1790-х годах. /.../ Помни, что кто тогда будет не с нами, тот будет против; кто против – наш враг, а врагов следует истреблять всеми способами.

Да здравствует социальная и демократическая республика русская! » [510] Ф.Кон. История революционного движения в России. Том первый, Харьков, 1929, с. 18-21.

Свои дальнейшие теории Заичневский развивал в Орле, где он находился с 1873 года под надзором полиции и собрал вокруг себя кружок местной молодежи – в основном из гимназисток.

Невозможно отрицать влияние идей Заичневского сначала на Тихомирова, а затем и на юного Володю Ульянова, в свою очередь просвещавшихся бывшими «орлятами» Заичневского. Воспитанницами последнего были две женщины, наиболее близкие к Тихомирову в «Исполкоме»: Е.Д.Сергеева (ставшая женой Тихомирова) и М.Н.Ошанина-Оловенникова.

Благодаря некоторой несдержанности Желябова замыслы «Исполкома» несколько приоткрылись: « „Захват власти“ появляется в записке „Подготовительная работа партии“, документе позднейшего происхождения. Не могу с уверенностью сказать, этот документ или аналогичное место о захвате власти в одном из наших изданий вызвало нарекания на Желябова, как автора, допустившего выражения в духе якобинизма. /.../ все мы были недовольны, так как не признали себя якобинцами. Никогда у нас не было речи о навязыванию большинству воли меньшинства, о декретировании революционных, социалистических и политических преобразований, что составляет ядро якобинской теории. Причем иначе была бы „Народная Воля“, взятая нами, как девиз и знамя партии? » [511] В.Фигнер. Полное собрание сочинений. Т. I, с. 172-173. .

Имея таких «единомышленников» как Фигнер, Перовская и большинство «Исполкома», Тихомиров, Михайлов и Желябов должны были действовать крайне осторожно – и это в целом удавалось. Политика «Исполкома» проводилась настолько скрытно, что Заичневский, старавшийся крутиться в той же революционной среде, даже не разгадал в народовольцах собственных единомышленников, что тщательнейшим образом скрывали Тихомиров и другие: Заичневский « так и остался до конца вне наших партий, потому что даже и Народную Волю не вполне одобрял из-за ее терроризма. Он старался внушить идею заговора и государственного переворота » [512] Воспоминания Льва Тихомирова, с. 114. .

На самом же деле 1 марта 1881 года произошел вполне успешный государственный переворот, только вот никаких выгод революционеры при этом не извлекли – их просто нагло использовали, а затем обманули и раздавили.

Обо всем этом Тихомиров задумался уже весной 1882 года, утратив ближайших друзей и соратников и продумывая дальнейшие перспективы заговорщицкой деятельности: « Говорить о государственном перевороте силами тех мальчишек и девчонок, которые теперь составляли девять десятых революционной среды, – это была бы фраза просто бессовестная для меня, уже пожившего, научившегося взвешивать истинную цену тех сил, которые были теперь к услугам революционного заговора. /.../ Оперируя с ними, немногие „недобитки“ старых времен осуждены лишь на то, чтобы питать полицию с ее шпионами, доставлять им награды за раскрытие заговоров.

Вот хотя бы и я... /.../ оставаясь в России, я был неизбежно осужден на самый близкий арест. /.../ Для громадного большинства революционеров арест означал только административную ссылку, в худшем случае – суд и для немногих каторгу. Для меня быть арестованным значило быть повешенным. /.../

Но чего достигли сами люди героических времен? /.../ наши „великаны сумрака“ /.../ боролись с безграничным самопожертвованием, с самой фанатической верой, работая каждый за десятерых. Где же они? /.../ Мы разбиты вдребезги, истреблены, а враги стоят неодолимой стеной, вдесятеро более крепкие, чем прежде. Что же это означает? Была ли правильно поставлена борьба, были ли правильно поставлены сами цели , которых мы хотели достигнуть?

/.../ Передумывая эпизоды нашей революционной борьбы, я не мог уловить логики событий из простого сопоставления сил борющихся сторон. В исход столкновений постоянно врывался случай , который вдруг подавал неожиданную помощь то нам, то правительству. /.../ Ведь я очень хорошо понимал, что самое убийство Императора Александра II удалось только благодаря непонятной случайности... /.../ Что же это за случай, играющий во всем решающую роль, имеющий больше значения, чем сознательные и преднамеренные усилия борющихся сторон?